141. Жак. 22 года
Мне приснился кошмар. Сперва был плачущий волк. Потом девочка, превращающаяся в воздушный шар. А потом девочка-воздушный шар поднималась над землей все выше и выше. Волк смотрел на нее и начинал очень грустно выть. Еще была птица без крыльев, которая била клювом в стенку девочки-воздушного шара, чтобы та спустилась, но стенка была слишком прочной. Тогда птица без крыльев поворачивалась ко мне и просила что-то. Она говорила: «Говорить о смерти». «Говорить о смерти».
Волк продолжал выть. Птица била клювом в девочку. А я проснулся и обнаружил, что Гвендолин снова брыкается и бьет меня ногами.
Ей тоже снился сон. Она говорила: «Нужно, чтобы это прекратилось». А потом, как будто отвечая кому-то: «Нет, не я, не это». Или: «Поверьте мне, так ничего не выйдет», и снова брыкалась, как будто отбивалась от кого-то.
Внезапно я получаю удар лапой. Это Мона Лиза. Она тоже шевелится во сне. Движет зрачками под закрытыми веками, вытягивает лапы с выпущенными когтями, хочет кого-то схватить. Мне кажется нормальным, что люди тоскуют. Но то, что кошке тоже снятся кошмары, мне вдруг кажется ужасным.
В приемной у ветеринара полно народа. Рядом со мной человек с такой же жирной кошкой.
– Чем она страдает?
– Близорукостью. Медор садится все ближе и ближе к телевизору.
– Вашего кота зовут Медор?
– Да, потому что он ведет себя как покорная собака. Никакой независимости. Только позовешь, прибегает. Вот, близоруким стал. Наверное, придется надеть ему очки.
– Наверняка это общая мутация вида. Моя кошка тоже смотрит телевизор со все более близкого расстояния.
– В конце концов, если этот ветеринар ничем не поможет, я пойду к ветеринару-окулисту, а если он тоже не найдет решения проблемы, пойду к ветеринару-психоаналитику.
Мы вместе смеемся.
– А ваша кошка чем страдает?
– Моне Лизе снятся кошмары. Она все время нервничает.
– Даже не будучи ветеринаром, – говорит мужчина, – могу вам дать совет. Кошка часто выступает катарсисом своего хозяина. Она живет вашими страданиями. Успокойтесь, и она тоже успокоится. Вы сами весь как комок нервов. А если не будет получаться, заведите детей. Это развлечет кошку.
Мы ждем. Перед нами еще с десяток посетителей, и есть время поболтать. Он представляется:
– Рене.
– Жак.
Он спрашивает, кем я работаю. Официантом в ресторане, говорю я. Он оказывается издателем. Я не осмеливаюсь заговорить о своей книге.
– Очередь так медленно идет, – замечает он. – Вы в шахматы играете? У меня в портфеле дорожные шахматы.
– Давайте сыграем.
Я быстро понимаю, что могу его без труда обыграть, но мне на ум приходит совет Мартин. Настоящая победа никогда не должна быть слишком явной, ее нужно добиваться. Поэтому я усмиряю свой бойцовский пыл и устраиваю таким образом, чтобы наши позиции сблизились. Отказавшись взять верх, смогу ли я отказаться от победы? Некоторые поражения, возможно, представляют интерес. Я позволяю ему победить. Он мне ставит мат.
– Я всего лишь любитель, – радуется Рене. – Был момент, когда я подумал, что проиграл.
Я принимаю раздосадованный вид.
– А я в один момент думал, что выиграю.
Теперь, как по волшебству, я больше не боюсь заговорить о своей книге.
– Я тоже не только официант, в свободное время я пишу.
Он смотрит на меня с жалостью.
– Я знаю. Сегодня все пишут. У одного француза из трех есть рукопись, ждущая своего часа. Вы отправляли свою издателям и вам отказали, так?
– Везде.
– Это нормально. Профессиональные читатели за мизерную сумму составляют краткую рецензию на рукопись. Чтобы сделать эту работу прибыльной, они читают в день до десятка книг. Как правило, они останавливаются странице на шестой, потому что большинство текстов очень скучны. Нужно иметь огромное везение, чтобы попасть на читателя-энтузиаста.
Собеседник открывает мне новые горизонты.
– Я не знал, что все происходит именно так.
– Чаще всего они ограничиваются аннотацией, а также количеством орфографических ошибок в первых строках. Ах, французская орфография! Все эти двойные согласные, вы знаете, откуда они?
– По-моему, от греческой или латинской этимологии.
– Не только, – просвещает издатель. – В средние века монахам-переписчикам книг платили за количество букв в переписанных манускриптах. Поэтому они договорились между собой, чтобы удваивать согласные. Именно поэтому в слове «difficile» два «f», а в слове «developper» два «p». И мы продолжаем свято следовать этой традиции, как если бы речь шла о национальном достоянии, а не о монашеских проделках.
Подходит его очередь. Он протягивает мне визитную карточку на имя Рене Шарбонье.
– Так пришлите мне вашу рукопись. Обещаю прочесть больше шести строк и честно сказать свое мнение. Но все-таки не стройте себе иллюзий.
На следующий день я отвожу рукопись по указанному адресу. Еще через день Рене Шарбонье сообщает мне, что готов ее напечатать. Я так счастлив, что с трудом верю в это. Значит, мои усилия будут все-таки вознаграждены! Значит, все было не напрасно!
Я сообщаю радостную новость Гвендолин. Мы отмечаем это событие с шампанским. Я чувствую себя так, как будто освободился от тяжелой ноши. Мне необходимо вернуться на землю. К своим старым привычкам. Я подписываю контракт и стараюсь забыть свою радость, чтобы сконцентрироваться на том, как лучше защитить собственный труд.
На деньги от контракта я приобретаю для Гвен, Моны Лизы и себя самого то, о чем мы долго мечтали: кабельное телевидение. Чтобы избавиться от возбужденности, я усаживаюсь перед экраном, который меня так успокаивает. Я включаю американский круглосуточный информационный канал, главным ведущим которого является некий Крис Петтерс. Это новое лицо немедленно внушает мне доверие. Как будто он член семьи.
– Иди сюда, Гвендолин, посмотрим телек, это помогает избавиться от мыслей.
Из кухни, где, как я слышу, она насыпает кошке корм, не следует ответа.
Крис Петтерс уже объявляет последние новости. Война в Кашмире с угрозой применения атомного оружия. Новое пакистанское правительство, сформированное после недавнего военного путча, заявило, что, поскольку ему больше нечего терять, оно намерено отомстить за честь всех пакистанцев и раздавить позорную Индию. Новая мода: все больше студентов выставляют собственные акции на бирже, чтобы акционеры оплатили их учебу. Затем они расплачиваются в зависимости от собственного успеха. В джунглях Амазонки племя Ува решило совершить коллективное самоубийство, если на их священной территории будет продолжаться разведка нефти. Они считают нефть кровью Земли…
