Да и какое там одиночество, когда оборотень, напомнив о себе, перехватил ее за рукав и развернул к одному из зданий: одноэтажному, с мансардной крышей, но лишенному всяких башенок, эркеров и прочих декоративных элементов. Зато на половину сада выступала обширная веранда, где за солидными крепкими столами восседали горожане — как «диккенсовцы», так и «стимпанковые», и с удовольствием и вкусно ели, распивали что-то из больших кружек, беседовали, хохотали… А уж запахи из распахнутых окон и дверей накатывали просто сногсшибательные. Тотчас жалобно завопил желудок, напоминая, что, вообще-то, сегодня или уже вчера хозяйка даже не завтракала, злыдня, и потом всего пару стаканов чая в себя залила за весь день — и привет, а нормальному человеческому желудку надо кушать много и регулярно!
Но все же она попыталась сопротивляться.
— Реджи погоди, я не… Вот черт… Да у меня даже ваших денег нет, стой, куда ты?
— Полно, — лаконично ответил он. И кивнул двум здоровенным парням на входе в сад: — Ребята, девушка со мной…
Пока Регина приходила в себя от чертовски, скажем, приятного обращения «девушка», два бугая, заросшие бакенбардобородами по самые брови, мощью и развитыми плечами смахивающие на безрогих минотавров, как-то одинаково повели носами, принюхались, подобрались… честное слово, как секьюрити при попадании на глаза Очень Большому Боссу! И почтительно поклонились им обоим, пропуская.
— Что ты сказал? — машинально переспросила Регина.
Пожалуй, в ступор ее ввели даже несколько явлений: железобетонная уверенность оборотня в наличии у нее денег, обращение с ней не как со взрослой женщиной, годящейся если не в матери, то уж в тетки, а как с подружкой — и, наконец, сами звероподобные амбалы-вышибалы. Что, это тоже оборотни?
А поклонились-то они с весьма заметным уважением!
Реджинальд, словно не замечая ее растерянности, пропустил ее вперед, как воспитанный мальчик, и хмыкнул:
— Это ты сейчас о чем? У тебя на лице такой раздрай, ты бы видела!
— Э-э… Чего у меня полно?
— Говорю, денег у тебя целая куча. Мешок. — Повертел головой, оценивая обстановку. — Нет, на веранде шумно, пойдем внутрь. Сегодня музыки нет, там потише…
И потащил в гостеприимно распахнутые двери, где мимоходом, бросив мелкую монету в корзину с цветами, за которой никто не присматривал, выудил букетик фиалок и сунул спутнице.
— Здорово, правда? Обожаю здешние чудачества. Так ты что, забыла, как мы стрясли для тебя компенсацию с Ану-бисса? Твой кошель у меня в кабинете, я этакую тяжесть не люблю с собой таскать. Потом заберешь. Правда, там наверняка тиларийские утены, придется менять их в банке на наши гинеи. И счет заодно открыть. Но ты справишься.
— Там так много? — недоверчиво уточнила Рина. Не удержавшись, сунула нос в букетик. На миг нежный цветочный запах даже перебил мощный аромат жареного мяса.
— Судя по весу — да. Бог не мелочится. Да ты что думаешь, он свои кровные раздает? Ха! Запустил лапу в сокровищницу своих же жрецов и их же заодно штрафанул. И правильно сделал… Сюда!
И завернул к лестнице, ведущей на второй уровень.
Так она, можно сказать, богата? Хотя бы временно?
Камень с души, разумеется, не свалился; но вот какая-то опора, и не такая уж зыбкая, появилась.
Что ни говори, а деньги — это вовсе не зло. С ними и пропадать-то веселее…
Глава 11
Говорят, перед глазами утопающего проходит вся его жизнь. Может быть. Но когда человек голодает, перед ним встают призраки всех съеденных им в течение жизни блюд.
О.Генри «Купидон порционно»
Просторная галерея обрамляла поверху весь зал, и вид с нее, должно быть, открывался восхитительный. Пожалуй, рестораном это чудесное заведение трудно было назвать, тут более подходило экзотическое слово «таверна», с учетом облагороженного и улучшенного в современных реалиях интерьера. Мебель поражала массивностью, уравновешенной тонкой резьбой; прочные потолочные балки, поддерживая купол свода, были оплетены живым плющом, в простенках между дверьми мерцали подсвеченные настольными свечами пейзажи… Сперва Рине показалось, что уютные столики на галерее пусты, просто сервированы и теперь все, как один, ждут гостей; но тут, к немалому изумлению, она увидела, как качнулся, отодвигаясь, один из стульев, поплыла в невидимых руках прихваченная из вазочки роза, открылась и закрылась дверь… Из-под увитой цветами арки, за которой проглядывал бесконечный балкон, вынырнула колоритная парочка: подтянутый атлет в безукоризненном вечернем костюме и яркая зеленоглазая девица в пышном платье, пестротой и размахом юбок напоминавшем цыганское. В зубах у девицы была зажата роза и, кажется, тоже хитро подмигивала. Парочка явно настроилась на танго.
Оказывается, за галереей была еще одна, открытая, выходящая в сад, и соединенная с внутренней общей стеной. Почему нельзя было пройти сразу к свободному столу, а непременно обойти снаружи, Регина поняла лишь, миновав ряд закрытых пронумерованных дверей, когда Реджи толкнул одну, под номером «семь», и пропустил ее в небольшой отдельный кабинет.
Причем, казалось, что одной стены у него нет вовсе, как и перил: вид на зал открывался, ничем не заслоняемый. И лишь едва улавливаемая глазом дымка обозначала, что какая-то преграда все же есть, и разбушевавшиеся в возможном подпитии клиенты не рискуют вывалиться отсюда прямо на головы посетителей. Боковые же стены, видимые лишь отсюда, изнутри, сохраняли полупрозрачность, но по-прежнему демонстрировали полное отсутствие соседей. Разве что сама собой двигалась посуда на столах, звякали приборы, порхали салфетки…
— Полная приватность, — весело пояснил оборотень. — Со временем, когда привыкнешь и захочется чего-то интересного — можно будет и в зале посидеть, особенно если хороших певцов пригласят. Здесь, конечно, можно настроить звук, но будет уже не то. Ну, да все хорошо не бывает… Зато тут спокойнее.
Не то, чтобы Регина так уж стеснялась. Но все еще помнила пристальные взгляды викторианских мадам… или лейди? хоть и бросаемые исподтишка, но весьма чувствительно прощупывающие с головы до ног ее явно чужеродную здесь фигуру. Фигура-то, по понятиям Регины, была еще очень даже ничего, но вот скромные джинсы и обтягивающий свитерок выбивались из здешних канонов. Лишь молодежь стреляла в ее сторону глазами одобрительно. Но вряд ли Рина, в ее-то возрасте, смогла бы сойти в их среде за «свою».
И вдруг она впервые подумала, как превратно может быть растолковано само ее появление рука об руку с молодым человеком, который ей и впрямь…
Гм.
И когда это ее заботило мнение блюстителей нравственности? Да пусть думают, что хотят. А ей не до пустяков.
А вот за приватность ему огромное мерси. Не готова она пока еще влиться в новое общество. Хватит и шатания по улице, среди местной публики…
В дверь проскользнул ослепительно-рыжий официант. Казалось, с его шевелюрой в кабинете посветлело, будто включилась люстра.
