Несколько изящных мобилей, стильных, и в то же время строгих, даже с одинаковым выражением «морд», как у вышколенных слуг на парадном банкете, выстроились на площадке неподалеку. Там же припарковалось странное транспортное средство, подозрительно смахивающее на гибрид мотоцикла и мопеда.
— А это что? — кивнула в его сторону Регина.
Оборотень подавил зевок, потряс головой. Если на Регине бессонная ночь отчего-то никак не сказалась, то у ее спутника глаза уже заметно шалели. Впрочем, по его словам, на ногах он провел уже более суток…
— А-а, эта двухколесная хрень с седлом? Олла называет его «байк», хоть потом сама над ним издевается и не устает бурчать, что до настоящего байка ему как нашим мобилям до каких-то там болидов. Но я, например, без понятия, что такое «болид», а потому обделенным себя не чувствую. Мне наша техника очень даже нравится, а то, что она не развивается до самых вершин какого-то там прогресса — так нашей цивилизации оно и не нужно. У нас свой путь. А эти игрушки, — он снисходительно махнул в сторону мобилей, — облегчают жизнь, позволяя тем, кто не достиг высот в магии, обходиться без порталов, ну, и являются отличным средством занять мозги особо любопытным исследователям. Пусть отвлекутся на полезное дело… Ты точно не хочешь побыть на совещании?
Рина пожала плечами.
— Зачем? А главное — в качестве кого? Приглашать меня не приглашали, я — не член вашего Ордена, лицо совершенно постороннее… Это прошлая Регина каким-то боком вас касалась, да и то, как я поняла, была еще на испытательном сроке… А я — хочу просто поблагодарить сьера Лоуренса за помощь, участие в моей судьбе и за нужную информацию. Было бы просто свинством с моей стороны вильнуть хвостом и даже не показаться ему на глаза, едва обзаведясь собственным домом. Я ведь прекрасно понимаю, что спасали-то вы, собственно, другую Регину, но суть от этого не меняется: если бы не его усилия и не ваши старания, меня б сейчас…
Она запнулась. Оборотень вдруг напрягся. Ей показалось даже, что короткие волосы так и вздыбились у него на затылке, как шерсть на холке.
— Что? — рыкнул он.
Она отвела глаза.
— Уж не знаю, какие там дружеские и соревновательные отношения у вашего Эрнесто и Ану-бисса, но один из жрецов уже распорядился меня распять по-быстрому, чтобы не отвлекаться от дальнейших поисков той Регины… Реджи!
Тот унял зарождающийся в груди глухой рык, глянул на свои стиснутые кулаки, разжал пальцы. Выдохнул.
— Это… ничего. Я умею себя контролировать. Хорошо, что сказала; я сообщу Эрну такую подробность, у него давно на этих фанатиков зуб. Только за месяц он отследил несколько выбросов, похожих на последствия жертвоприношений, и все — из того храма. Только улик пока никаких: или они очень уж хорошо маскируются, или сам бог прикрывает их задницы, по-родственному, так сказать… Разберемся. Ты позволишь снять слепок с твоей памяти, если понадобится? Конкретно с того самого момента, когда тебе угрожали?
— Слепок? Что, и обойдетесь без вызова в суд? Без всяких показаний?
— Слепок с памяти — это и есть показания. Он фиксируется в присутствии экспертов-свидетелей, судам этого достаточно.
— Тогда… Ладно, если это необходимо — пусть снимают.
А еще Регина подумала, что неплохо бы поговорить с этими самыми экспертами-специалистами о своем, о личном… «Дыры» в ее памяти никуда не делись; но возможно ли хоть как-то восстановить эти участки? Хоть она давно уже догадалась о содержании наглухо закрытых от нее воспоминаний, хоть, возможно, и не надо было бы их трогать… Но все же — с ними она уж точно чувствовала бы себя цельной. Самой собой, а не чьим-то повторением.
Она покосилась на оборотня. Тот все еще хмурился. Ей даже показалось, что он до сих пор сердито бьет невидимым хвостом, белым, в черно-коричневую полоску. Давно забытое ощущение — нежность — вдруг самым краешком коснулось ее сердца. Она осторожно тронула вновь сжатый, очевидно, рефлекторно, мужской кулак.
— Реджи, успокойся. Все хорошо.
Он удивленно скосил на нее глаза. И вдруг неуловимо быстрым движением перехватил ее ладонь. Пожал.
— Я, правда, в порядке. Ты что, на самом деле за меня волнуешься?
Регина подавила смешок. Какой же он все-таки еще наивный, все переживания на виду!
С неохотой попыталась высвободить руку.
— Конечно, волнуюсь. Вдруг ты перекинешься, и напуганные горожане устроят на тебя охоту с вилами и факелами? Прости, такой уж у меня стереотип сложился, в своем мире. У нас оборотней боятся.
Он так же, нехотя, отпустил ее пальцы.
— Вообще-то в городской черте оборотням не разрешено перекидываться, чтобы никого случайно не напугать. Только в собственных жилищах. Но таким, как я — можно. И другим служителям Закона. Так что…
Развел руками и заулыбался.
— Но мне приятно. Так не пойдешь со мной на совещание?
— Да зачем я тебе там нужна? — не выдержала Регина. — Признавайся, что у тебя за интерес?
— Хотел показать тебя… другую, — тихо сказал он.
Ей вдруг захотелось заплакать от умиления. Этот чудик… он и впрямь за нее переживает! Хочет… представить ее в лучшем свете?
И в который раз она задумалась: насколько же ее предшественница успела всем подгадить? Вот задницей чует: порядком. Как он недавно изволил выразиться? «Мы с ней уже не справлялись»?
Н-да. А ведь парень, кажется, пытается смягчить впечатление… соломки подложить, так сказать.
— Она крепко успела всех достать? — спросила прямо.
Тот отвел глаза:
— Не то слово.
Не сговариваясь, они оба глянули на двери центрального входа.
Что-то за ними поджидает?
— Знаешь, Реджи…
Пришла ее очередь взять оборотня под локоток и развернуть к крыльцу. И потянуть за собой.
— Я не собираюсь всем и каждому доказывать, что я — это я, а та, что была раньше — другая Регина. Если понадобится — извинюсь за все ее дурные слова и поступки. Но расстилаться перед всеми и доказывать, насколько я идеальна, не стану. Это все слова, а отношение к человеку складывается из его поступков. Жизнь сама все расставит на свои места, а мне остается лишь быть самой собой, не лучше и не хуже. И принимайте меня такой, как есть, а актерствовать я не умею.
…Никто из них не знал, что в эту минуту сьер Лоуренс Лохли отвернулся от окна, на котором, как на большом экране, проецировалось ее с Реджинальдом изображение, и повернулся к присутствующим в его кабинете.
— Что скажете, лейди и сьеры? Разница видна?
Худощавая девушка в черном, с виду почти подросток, сердито фыркнула и отвернулась. Вернее сказать, развернулась к окну спиной, крутанувшись вместе с креслом. Жгуче-черные пряди, похожие на перья, встопорщились на голове, придавая ей сходство с рассерженным ежом.
