— Пить меньше надо, — закатывает глаза она и возобновляет движение.
Наверное, расчет на то, что я её отпущу, но у меня другие планы. Плетусь за Евой как привязанный и мало того, что не убираю руку, так еще и время от времени касаюсь носом ее волос. Потому что только так за навязчивыми, пряными ароматами осени — палой листвы, астр и дыма костров, я могу ощутить тонкий едва уловимый аромат ее тела. Он тоже какой-то осенний. Уютный и… домашний. Евангелина Гонсалес пахнет корицей, антоновкой и имбирем…
— А я, между прочим, не пил, — замечаю хрипло.
— Удивительно.
— Почему же? Ты совершенно меня не знаешь, а уже навесила ярлыки.
— Это свойственно всем людям. Ты, наверное, тоже думаешь, что все про меня понял.
— Да ни хрена. С чего ты это взяла? Нам сюда.
Ввожу код на двери, толкаю калитку и ору в направлении строжки:
— Это я!
— Ты же сказал, что никого нет! — возмущенно шипит Ева на ухо.
— Ты спрашивала о родителях. А это всего лишь охрана.
— Всего лишь, — тихонько фыркает она и спотыкается, прежде чем я успеваю предупредить её быть осторожной.
— Тут ступеньки, — запоздало поясняю я и беру ее за руку. Несмотря на то, что Ева наверняка продрогла, ее ладонь удивительно горячая.
— Не надо мне было идти с тобой, — вздыхает она.
— Да брось. Сейчас я дам тебе вещи переодеться, согреешься у камина и пойдешь…
— У вас есть камин? — в голосе Евы впервые слышится живейший интерес.
— Угу. Если задержишься — растоплю. Это быстро.
Она ничего не говорит, видимо, прикидывая в уме риски. А я открываю дверь и включаю свет в холле. Ева неловко проходит следом, с интересом оглядываясь по сторонам.
— Проходи сюда, в гостиную. Я сейчас принесу тебе переодеться и спущусь.
Несусь к себе, хватаю футболку, потом, подумав, беру еще и спортивную кофту. Слава богу, чистых вещей хватает.
Когда я возвращаюсь в гостиную, Ева стоит посреди комнаты, задрав голову к потолку.
— Вот… Надевай.
— Отвернись!
— Да я уже все видел. Или лифчик ты тоже хочешь снять? — интересуюсь невинно, будто мне до этого на самом деле и дела нет. Но, говоря по правде, стоит подумать о ней голой, как мой рот наполняется слюной, а член вытягивается по стойке смирно.
— Не дождешься. Отвернись! — топает ногой.
Я смеюсь, но послушно отворачиваюсь к камину и принимаюсь старательно укладывать дрова в топку. К счастью, Ева не знает, что в отражении стеклянной заслонки я могу следить за ней в режиме онлайн. А потому, бросив на меня один нерешительный взгляд, она быстро пробегается пальцами по пуговицам, расстегивает рубашку и скидывает ее с себя резким движением плеч. Мое дыхание сбивается. Я стараюсь вернуть контроль, но получается откровенно дерьмово.
Смещаюсь, чтобы поправить полено, и шиплю от того, как сильно в пах врезаются узкие брюки.
— Все нормально?
— А? Да… Наверное, занозу загнал.
Я вру. А она… она быстро поправляет бретельку простого хлопкового лифчика. Слава богу, Ева не из любительниц пуш-апа, и до того, как она вновь одевается, я успеваю в деталях рассмотреть все, что скрыто тонким трикотажем. Ее грудь действительно небольшая. Пятачки коричневых ареол занимают почти всю ее, а крупные соски на этой всей красоте выглядят хоть и неожиданно, но очень манко. Сморщенные и напряженные от холода, они так и просятся в рот.
— Я все. Дай посмотрю руку!
Ева подходит ко мне и грациозно опускается на ковер рядом.
— Что? — туплю я.
— Руку дай. Занозу надо вытащить…
Протягиваю ей руку и переступаю на коленях чуть ближе к ней.
— Освещение плохое. Ничего не вижу…
Может, и так. Рассеянного приглушенного света развешанных по углам комнаты светильников действительно не хватает. Но, во-первых, так обстановка кажется гораздо более интимной, а во-вторых, никакой занозы не существует.
— Да, наверное, показалось.
— Ну, раз так, я тогда пойду… Спасибо за кофту. Я верну тебе в универе.
Ева упирается рукой в пол, чтобы встать, но я не даю. Накрываю ее ладонь своей и тараторю:
— Подожди! Куда тебе торопиться? Еще ведь совсем рано.
— Уже двенадцатый час…
— Ну и что? Гулянка у Карася в самом разгаре. Наверняка ты бы еще работала, если бы…
— Если бы меня не унизил твой дружок? Да брось. Дело не в нем.
Я не уверен, что это правда, Ник повел себя как мудак, поэтому встаю за ней следом и уточняю:
— А в чем тогда?
— Я просто устала. Мне вообще не нужно было сегодня выходить на работу.
— Так почему вышла?
— Мне нужны деньги. Почему же еще?
Чувствую себя полным придурком. Это настолько очевидно, что я мог и сам догадаться. Да, отец не балует меня, но… я один черт обеспечен всем необходимым. Точнее был бы обеспечен, если бы в этом нуждался. В последнее время я и сам неплохо зарабатываю, клепая всякие программки на заказ. В общем, если так разобраться, мы оба работаем. Я и Ева. С той лишь разницей, что я это делаю ради интереса, а она — чтобы выжить. Из всех моих умозаключений вытекает один резонный вопрос:
— А твои родители что? Совсем тебе не помогают?
— Отца я никогда не знала. Думала, это очевидно, — криво улыбается Ева, взмахом руки очерчивая круг у собственного лица, — А мать… В общем, ей не до меня. Я живу с бабушкой.
Ева поднимает с пола свой рюкзачок, который сбросила в начале вечера, и я понимаю, что если ничего не предприму прямо сейчас, она просто уйдет.
— Я тоже сирота. Наполовину, — бросаю, будто между делом, осторожно прощупывая почву, и попадаю точно в цель.
Вообще я ни с кем не делюсь своими переживаниями, но знаю, что женщины страсть как любят слезливые истории. А эта должна подействовать безотказно. Времени у меня нет, и я давлю на то, что даст результат со стопроцентной гарантией. Делает ли это меня мудаком? Не знаю. Никто не говорил, что я буду играть по-честному.
— Правда?
Облизав пересохшие губы, Ева вновь опускает потрепанный рюкзак на пол, но все еще отпускает из рук ручку.
Пожимаю плечами и судорожно обдумываю ответ. Да, она захватила наживку, но может сорваться с крючка в любой момент. Мне нужно быть осторожным.
— А что, такое положение вещей не вписывается в твое обо мне представление? Так и кто из нас навешивает ярлыки?
— Прости, — лепечет Ева. И я понимаю, что все. Попалась… Меня охватывает сумасшедший азарт. Она динамила меня всю неделю, и сейчас, когда мне удалось пробить брешь в ее обороне, я испытываю непередаваемые чувства.
