Видно было, что у Ангелины Эдуардовны накипело. Она исповедовалась Жеке со всей искренностью и затаенной болью, которая копилась в ней годами.
— А Леля ведь дурой никогда не была, она у меня умненькая, все с раннего детства понимала… и после каждой такой беседы с незваными советчиками на улице, когда ей грубо давали понять, как сильно она отличается от остальных, нормальных людей, — и у нее истерика, и у меня тоже. Было время, Леля вообще отказывалась гулять. Стеснялась выходить на улицу, даже когда встала с коляски и худо-бедно начала передвигаться на своих двоих. А я не хотела, чтобы она стала затворницей. Я очень надеялась на то, что Леля заживет настолько полной жизнью, насколько это возможно в ее состоянии. Я вовсе не собиралась прятать своего ребенка от посторонних — так, как это делают многие мои подруги по несчастью… Еле-еле убедила ее все-таки не отказываться от прогулок. Поначалу выбирали вечернее время и малолюдные места, а потом постепенно и совсем "вышли в народ". Я планировала обеспечить дочери по-настоящему счастливое детство: чтобы и цирк, и кукольный театр, и красивые платьица, и поездки к морю, и друзья-подружки… Вот с друзьями оказалось сложнее всего, — женщина горько усмехнулась. — Я просто не смогла ей этого дать, как ни старалась. Это было просто не в моих силах. Как уговорить детей поиграть с их ровесницей, которая ни в прятки, ни в догонялки бегать не сможет, через скакалку и в классики не попрыгает, мячик не поймает… да она даже не разговаривает нормально!..
* * *
— Не вините себя, — сказала Жека. — Вы — замечательная мама, лучшую трудно даже представить. Леле с вами повезло. И по поводу друзей не переживайте. Она интересный и приятный человек, с которым многие рады будут пообщаться. К примеру, в интернете это намного проще…
— То-то и оно, что лишь интернет и остается, — вздохнула Ангелина Эдуардовна и подлила себе еще немного бальзама в чай. — Хоть там Леля может быть свободной и раскрепощенной, может на время сбрасывать свою защитную броню. А в реальности… Ох, когда я ловлю все эти бесцеремонные взгляды, обращенные на нас с дочкой… я ни секунды не обольщаюсь, что люди просто проявляют участие и сопереживают нашей беде. Во многих взглядах я вижу… отвращение. А уж когда они подходят к нам и начинают задавать мне бестактные вопросы прямо в Лелином присутствии, точно она глухая или ничего не понимает… Да еще и бьют по самому больному.
— Слушайте, — не выдержала Жека, — на фига вы все это терпите?! Посылайте всех интересующихся на три веселых буквы, чтобы впредь неповадно было. С какой стати перед ними расшаркиваться и оправдываться? А Леле хорошо бы в подобных ситуациях язык показывать. Или — еще лучше — пусть делает вид, что ее вот-вот вырвет. Всех любопытных как ветром сдует!
Ангелина Эдуардовна от души расхохоталась.
— Женечка, вы прелесть! Такая непосредственная… Я ужасно рада, что вы с Лелей дружите. Ваш приезд — просто как глоток свежего воздуха, честное слово…
— А… Вадим? — решилась спросить Жека про экс-бойфренда подруги. — У них все было серьезно, или этот гад просто воспользовался ее неопытностью?
— Вадик ее любил, — покачала головой женщина. — Любил по-настоящему. Просто, — опережая протест, который вот-вот должен был сорваться с Жекиных губ, торопливо добавила она, — его тоже давила эта атмосфера жадного любопытства вокруг их пары. Люди не стеснялись прямо при Леле, точно она глухая или слабоумная, открыто выражать ему свое восхищение — дескать, и польстился ведь на такую убогую! Он не привык к подобному навязчивому вниманию. Понятно, что растерялся, зажался, закомплексовал… Трудно идти наперекор стереотипам целого общества. А в целом он ведь неплохой парень, — горько вздохнула Ангелина Эдуардовна.
— Люди у нас в стране… дикие, — сердито сказала Жека. — Вот ей-богу, просто зла порой не хватает. Если бы вы с Лелей жили за границей, все было бы совсем по-другому. Там к людям с подобными проблемами иное отношение. Никто их неполноценными не считает…
— Самое смешное, — усмехнулась Лелина мама, — что ведь была, была у нас возможность переехать в Европу! Я со своим знанием языков там точно не пропала бы, да и у Лели светлая голова, она могла бы так же работать из дома, как сейчас делает…
— Так почему же не уехали? — искренне недоумевая, спросила Жека. — Если был шанс…
Ангелина Эдуардовна покачала головой, улыбаясь ее недогадливости.
— С тех пор, как в жизни дочери появился Саша, она и слышать не хочет о том, чтобы переехать. Он-то живет здесь, в Москве… Смысл ее жизни и свет в окошке.
Жека даже не сразу сообразила, что под "Сашей" подразумевается Белецкий. Щеки ее заалели. К тому же, она моментально вспомнила о своих планах относительно артиста, и спохватилась, что теряет время.
— Ангелина Эдуардовна! — бодро сказала она, поднимаясь со стула. — Спасибо за завтрак, а теперь, если не возражаете, я — в душ. У меня сегодня встреча в центре назначена… с бывшей одноклассницей, — добавила она для пущей достоверности. — Она несколько лет назад в Москву переехала. Мы договорились непременно увидеться.
Ни один из Жекиных одноклассников никогда не жил в столице — но, понятное дело, Лелина мама не могла этого знать.
Она чуточку огорчилась тому, что Жека должна уехать — ей нравилась эта девушка, да и Леле в ее присутствии было заметно веселее. Однако она не посмела задерживать ее и уговаривать остаться.
— Конечно-конечно, Женечка! — торопливо заверила она. — Я все понимаю, скучно дома сидеть… Хорошо вам повеселиться!
Часть 2
Нью-Дели
Завтракая утром в ресторане своего роскошного отеля, Анюта то и дело ловила себя на том, что старается поскорее покончить с едой, практически не ощущая ее вкуса. Это была привычка, выработанная годами материнства… Дома ей никогда не удавалось полностью насладиться процессом поглощения пищи. Все на бегу, между делом, перекус и сухомятка…
Огромным усилием воли Анюта заставила себя притормозить и начать получать удовольствие от еды. Завтраки в отеле были двух типов: традиционный индийский и континентальный. С завистью глядя на то, как постояльцы накладывают себе какие-то неведомые кушанья (лепешки, рис и овощи с всевозможными подливками, разноцветные сладости, аппетитные треугольные пирожки с неведомой начинкой), Анюта предпочла выбрать привычные омлет, тосты с маслом и джемом, фруктовый салат и свежевыжатый сок. Ей страсть как хотелось отведать блюда настоящей индийской кухни, но она опасалась экспериментировать — ей еще лететь сегодня, а от острой местной пищи, говорят, часто случаются если не отравления, то как минимум расстройство желудка. С непривычки.
И все-таки окончательно расслабиться у нее так и не получилось. В голову постоянно лезла всякая ерунда… Она исподтишка рассматривала других обитателей отеля, точнее, в основном обитательниц — были среди них и раскованные шумные иностранки, облаченные в национальную одежду (сари, курты, шальвар-камизы), и не менее раскованные и куда более шумные индианки, напротив, одетые в европейские шмотки. И на тех, и на других это смотрелось, как седло на корове. Анюта уже поняла, что в Индии далеко не каждая девушка может рискнуть надеть джинсы с топом или даже просто короткую юбку — этим грешила в основном продвинутая золотая молодежь. Более же традиционные и консервативные местные женщины предпочитали исключительно национальный дресс-код.
