— Это другое, — терпеливо разъяснил Тим. — Марьяна — популярная певица. Мы коллеги. Она публичный человек и привычна к папарацци, журналистам и навязчивому любопытству окружающих.
— Стало быть, ваша нынешняя избранница — не звезда?.. Оставайтесь с нами, и вы узнаете ответ на этот вопрос после рекламной паузы! — оттарабанил Артур.
Девчонки-поклонницы переглянулись между собой и склонили головы ближе друг к другу.
— Узнаете ответ, как же, — усмехнулась президентша ярославского фан-клуба Настя. — Так он вам и сказал… Тим в этом деле кремень.
— Да и без его пояснений понятно, что он говорил о ней… Об этой стерве, — вполголоса сказала Окси. — О Лике своей.
— Точно, — поддакнули остальные со скорбными физиономиями.
— Они вчера в отель в первом часу ночи заявились, — подлила масла в огонь Мила. — Стояли и ворковали у дверей ее номера, как голубки.
— Целовались? — в ужасе спросила Ира, чуть не подавившись пирожком.
— Слава богу, нет… Хотя она, по-моему, была не прочь. Но Тим вчера был очень уставшим и торопился лечь спать.
— По-моему, она сама на него нагло вешается, — поджала губки Настя.
— Сама, это же сразу видно! — горячо поддержали остальные. — Ни стыда, ни совести… Шалава!
— Она и некрасивая. Ничего особенного в ней нет, — фыркнула Мила. — Вот совершенно обычная. Встретишь в толпе — и внимания не обратишь. Эх, вот бы проучить ее… Да только как?
— Может, ее мужу нажаловаться? — нерешительно предложила Ира. Окси помотала головой.
— Не вариант. Слишком сложно будет его разыскать. Он — персона не публичная, мы даже имени его не знаем, не говоря уж о каких-то более личных деталях. Не у этой же… у Лики… спрашивать. И тем более не у Тима.
— Можно ее самим запугать. Не всерьез, а так — слегка, для острастки, — мечтательно произнесла Настя. — Только вот каким образом?
В глазах у Окси внезапно вспыхнули дьяволята.
— Есть идея, — заговорщическим тоном произнесла она.
Часть 4
Москва
Выбравшись из теплой подземки, где их чуть было не разморило, в стылую зимнюю темень, Катрин с Валькой бегом припустили к дому Виктории Кузьминичны. Было почти двенадцать часов, и девушки спешили изо всех сил, словно карета вот-вот должна была превратиться в тыкву.
— Стой! — выдохнула наконец запыхавшаяся Валька, глотая широко разинутым ртом морозный воздух и дергая подругу за рукав пуховика. — Я больше не могу… А чего мы, собственно говоря, несемся, как кобылы?
— Ну как же, — Катрин пожала плечами. — Неудобно… поздно уже. Виктория Кузьминична, должно быть, волнуется.
— Вот еще! — скептически фыркнула Валька. — С чего бы ей волноваться? Мы ей не родственницы и не подружки. Просто снимаем у нее жилье.
— Все равно неловко как-то, — поежилась девушка. — Припремся среди ночи, растревожим старого человека… Что она о нас подумает? В день приезда ты в двенадцать вернулась, сегодня обе шлялись до полуночи…
— Ну, не зря же она нам запасные ключи дала. Значит, понимает, что мы не станем сиднем сидеть в комнате. Мы приехали в Москву гулять и развлекаться!
— Я не пойму, что ты предлагаешь? — на лбу Катрин образовалась озадаченная морщинка. — Пойти погулять и поразвлечься? Вот прямо сейчас?!
— Да нет же, — Валька усмехнулась, — какое там "гулять", задницы морозить только. Просто… — она многозначительно покосилась в сторону ярко освещенных окон круглосуточного мини-маркета, напротив которого они остановились. — Душа не на месте как-то. Переживаю за завтрашнюю игру, ну и за ребят конечно. Может, купим вина? Выпьем дома по паре бокалов, спать лучше будем.
— Ты предлагаешь распивать алкоголь на кухне у Виктории Кузьминичны? — спросила Катрин таким тоном, будто сомневалась в подругином рассудке. — Тогда она нас точно с квартиры погонит. Прямо на мороз, без шапки, в ночь холодную…
— Почему обязательно на кухне? — дернула плечом Валька. — Закроемся у себя в комнате и тихонечко накроем поляну… У старушки крепкий сон, она вчера ни на секунду не прекратила храпеть, когда я вернулась. Уверена, наш скромный междусобойчик в спальне останется для нее незамеченным. Мы же не собираемся, в самом деле, песни орать! Да и напиваться как свиньи тоже не станем…
— А если утром она увидит пустую бутылку и обо всем догадается? — Катрин все еще сомневалась.
— Ну, тару мы можем спрятать у себя в комнате, и когда будем уходить — заберем с собой. По пути на помойку выкинем. Да и вообще, лучше возьмем не бутылку, а коробку вина. А то вдруг у старушенции нет штопора…
Катрин вдруг подумала, что это, в общем, неплохая идея. Ей тоже хотелось немного расслабиться. Снять напряжение. После бурных эмоциональных переживаний, связанных сначала с генеральным прогоном одной-восьмой, а затем с долгожданной встречей с ребятами, ее никак не отпускала какая-то скрытая нервозность.
— Давай, Катрин, решайся! — поторопила ее Валька. — Не буду же я одна винище хлестать, как заправская алкашка… Поддержи меня в этом сердечном порыве, а?
— Эх, и в самом деле, давай напьемся! — решив, что глупо ломаться, Катрин махнула рукой в пушистой варежке. — Выпьем за завтрашний успех ребят… и за их непременную победу!
— И за нашу победу тоже, — многозначительно подмигнула Валька. — Завтра решающий день. Мы не должны упускать свой шанс! Кир и Степа просто обязаны с нами замутить!
— Ох… — Катрин зажмурилась, мечтательно улыбнувшись. — Я почему-то на сто процентов уверена, что все у нас с ними получится! Что все будет хорошо!
Организовать застолье оказалось не так уж и сложно. Девушки расстелили на стуле газету и разложили на ней свою нехитрую снедь: батон и сосиски; затем утащили с хозяйской кухни две чайные чашки и уселись прямо на кровати, подтащив стул поближе.
Было весело и авантюрно: они наливали вино в чашки и чокались ими, придумывая все новые и новые вдохновляющие тосты. И пусть вино отдавало картонной коробкой и было жутко кислым — разве имеет это значение для студентов?! А сосиски, которые они ели прямо сырыми, вприкуску с батоном, казались необыкновенно вкусными.
Первый тост был: "Чтобы "Краснодарские суслики" прошли в одну-четвертую финала!"
Второй: "Чтобы у нас с ребятами получилось все именно так, как мы задумали!"
— Представляешь, — размечалась Валька, взволнованно откидывая со лба непослушную челку, — вот будем мы с ними встречаться… Я бы и в Краснодарский универ перевестись не отказалась, в принципе. Лишь бы поближе к Степе.
— Да ладно, — улыбнулась счастливая Катрин, — нам всего-то полтора года осталось. А потом получим диплом — и можем ехать, куда хотим! И в Краснодар переберемся, если надо. Как жены декабристов, — она смущенно хихикнула.
