— Надо осколки убрать, — вздохнула девушка, окончательно приходя в себя.
Но не успела она и руку протянуть, как Паша стал собирать их сам.
— Я помогу, — Даша стала складывать осколки в ладошку. — Смотри, как странно разбилась: донышко треснуло только пополам, — удивленно заметила она, берясь за одну из половинок. Паша в этот же момент взялся за другую. Одновременно потянув на себя, Даша и Паша с удивлением заметили, что обе половины донышка, разделенные трещиной, соединяет бумажка.
— Смотри, — прошептала девушка.
Парень вытащил бумажку и прочитал:
— «Ерк». Запиши. Странная штука, но… Но, видимо, и она нужна. «Ерк-аз». Или «Аз-ерк». Бр-р, будто заклинание какое-то.
Пока Паша разговаривал сам с собой, Даша записала новые буквы в блокноте.
— Удивительно! — тем временем продолжал рассуждать парень. — Тарелка — тайник. И ведь хитрый какой! Если бы не раскололась, можно было бы снова совместить. Видишь, в донышке — щелочка, почти три миллиметра. Можно спрятать довольно много, не одну бумажку. Здорово придумано!
— И как же мы не заметили?.. — спросила Даша, подняв голову.
— А мы и не искали! Я ведь пытался какие-то буквы найти, даже не подумав о том, что тарелка может быть и не тарелкой вовсе. Трещинку не заметил — и все. Следопыт, тоже мне… А дно толстое — почему не заметил?
— Ты у меня спрашиваешь? — рассмеялась девушка. — Я вообще в тот момент была за ноутбуком!
Паша тоже заулыбался. Дело спорилось, и напряжение уменьшалось. Всегда бы так — быстро, точно и без внезапных смертельных опасностей вроде призраков и проламывающих полы шкафов под боком.
— Осталось совсем немного — лампа и книга, — парень протянул руку к книге, откинул обложку и замер. — О. Я не знаю, как это понимать… — он повернул титульную страницу к Даше. — По-моему, это цифра «три».
— И что цифра «три» тут забыла? — подняла бровь девушка.
— У тети своей спроси, — фыркнул парень. — Я свое дело сделал — нашел. Разгадку искать будем потом.
— Не думаю, что это будет просто. Вообще, все это похоже на какую-то странную игру — каждый последующий уровень сложнее предыдущего.
— В таком случае, на финальном уровне мы должны завалить мощного босса и унести лут.
— Чего унести?..
— Ну, это… награду. У нас в игре это «лут» называется, — пояснил Паша. — За каждого босса что-то дают: золото, снаряжение, оружие, артефакты…
— Это, конечно, хорошо, — кивнула Даша, — но давай вернемся к неигровой реальности.
— Да без проблем! Мы говорили, что все наше дело похоже на игру с множеством уровней. Но я тебе вот что скажу: мы и не такое переживали! Даже по сравнению с сегодняшним днем — а он выдался очень насыщенным. Не в самом позитивном плане, правда…
В комнате повисла тишина — Паша успел вовремя замолчать, чтобы снова не заговорить о тех вещах, о которых говорить не стоило.
— Ну и, чего ждем? Может, продолжим? — Даша же любым способом хотела прервать тишину, нисколько ее не радующую, поэтому сделала вид, что не заметила того, как парень внезапно «прикусил язык».
— Давай, — согласился Паша. — Честно говоря, после этой тарелки я уже сомневаюсь, что мы что-то найдем в лампе. Наверняка, там тоже какой-то хитрый тайник, и поди разбери, как он работает.
— Может, в ней тоже какие-то трещинки есть?
— Нет. Твоя тетя не повторяется.
— А, может быть, если это керосиновая лампа, то тайник в емкости, куда керосин заливается? — предположила Даша.
Паша внимательно посмотрел на нее, видимо, оценивая вероятность этого предположения.
— А вообще неплохая мысль, — после некоторых рассуждений изрек он. — Возможно, там даже двойное дно… Я в керосинках не очень разбираюсь, но могу вспомнить — у меня на даче была, и зажигать приходилось.
Парень покрутил лампу в руках, пощелкал чем-то.
— Сюда наливается керосин… Это фитиль… Колба… Так… Кажется, так!
Что-то громко щелкнуло, заскрипело, и Паша отложил в сторону стеклянную часть лампы.
— Ничего нет. Если только на самом деле дно двойное…
— Потряси, — посоветовала Даша.
Парень встряхнул лампу.
— Нет ничего. И так видно, что нет.
— Дай-ка мне, — попросила девушка.
Паша передал лампу ей. Даша все тщательно изучила — и подставку, и емкость для керосина, и пыльную колбу, и даже потрогала пальцем фитиль. Но ничего не нашла. И так лампу крутила, и этак — ничего. В конце концов девушка просто почувствовала себя героиней басни «Мартышка и очки» — во все стороны извертелась, а без толку.
— И правда, ничего нет, — вздохнула она.
Паша кивнул — мол, он и не сомневался.
— Кстати, о лампах, — Даша осмотрелась. — Уже поздновато, и пока мы тут голову ломаем, стемнело. Может, включим свет?
— Конечно! В полумраке мы могли даже что-то пропустить, — парень вскочил и включил люстру. — Теперь посмотри еще раз, внимательно.
Даша тщательно рассматривала каждую щелочку, каждую трещинку, каждый изгиб. Пробовала открыть неоткрываемое, согнуть несгибаемое и заглянуть туда, куда заглянуть было невозможно. Но все ее попытки снова остались безрезультатны: она так и не смогла ничего найти. С грустью девушка сообщила эту новость Паше, который уже успел задремать, привалившись спиной к кровати.
— Дай-ка и мне посмотреть, — сонно пробормотал он.
Даша протянула ему лампу, а сама подошла к окну и, облокотившись на подоконник, всмотрелась в темноту.
— Уже половина десятого, с твоей бабушкой ничего не случится? — забеспокоилась она, провожая взглядом проносящиеся под окном машины.
— Нет, — ответил Паша. — Она и до часу гулять может, случалось уже такое. Вернется.
— Я волнуюсь, все же, старый человек…
— А она же злая?.. — с хитрой улыбкой спросил парень, оторвавшись от лампы и посмотрев на Дашу.
— Злая, не злая, я не разбиралась, — отозвалась девушка. — Но она в любом случае человек.
— Да что с ней в городе может случиться? Волки не съедят точно.
— Не знаю. Но она же там, внизу, в темноте…
— Ха, да какая там темнота? — рассмеялся Паша. — Все улицы в фонарях, светло как днем!
Даша покраснела.
— Эй, ты что же, темноты боишься, что ли?
Девушка тихонько кивнула, продолжая смотреть в окно.
— А я… ос боюсь, — грустно произнес Паша. — Даже стыдно. Я же мужчина, в конце концов, будущий защитник Родины, а тут эти жужжащие твари…
На лице девушки появилась улыбка, но Паша этого не видел — она не решалась повернуться к нему. Потому что она знала — он врет. Чтобы успокоить ее.
