Моей Ласточке, рядом с которой всегда тепло
Не навещай меня
Или входи без стука.
Не издавай ни звука
И не блуждай одна.
Скрипит, рыдает пол.
Зажмурься. Видишь, Тора?
Квикстеп танцуют шторы,
И дверь забила гол.
Под скрипку пляшет дом.
"Тик-так", — чеканит сердце.
Тик-так. Тик-так. Два герца.
Позволь мне быть смычком.
Кромсает пол трава.
Фальшивят все пластинки:
У них сейчас поминки.
Как жаль, что ты мертва.
Глава 1
Захар
ДО
Я слышу их. Они — моя стая. Друзья с тикающими сердцами марки Zahnrad.
У них есть глаза. И руки, и рот — все как у людей. Они радуются, грустят, ненавидят. О, ненавидят они по-особенному. И если ты гребаный турист, читающий мой дневник и блуждающий по обломкам свихнувшегося дома, знай: ты на две трети покойник, Вячеслав. Ты же не против, если я буду называть тебя Вячеславом? Мое любимое имя!
Надеюсь, тебе нравится.
Ты по-прежнему здесь? Дай угадаю: ты идиот. Нет? Тогда все хреново. Двери закрыты. Ключи похоронены. Окна заколочены. Поздравляю, ты попал в ловушку. Этот дом — могила. У него слишком прочные стены — ты не пробьешь их, и чересчур хрупкие потолки — пара булыжников проломят тебе череп.
Твоя кровь смочит страницы моего дневника. Чернила расплывутся. Моя история умрет в твоих эритроцитах. Чтоб тебя.
Не ожидал, что сдохнешь?
Если ты читаешь это, я тоже не ожидал.
Ищи его сердце, Вячеслав. Не медли. Вдруг оно тикает где-то поблизости, за холодильником, облепленным наклейками из упаковок жвачек? Ты успеешь.
Я всегда успевал.
Ты найдешь часы с выгравированной под циферблатом надписью «Zahnrad». Разбей их. Вытащи батарейки. Залей кровью. Сделай так, чтобы они навечно заткнулись.
У тебя будет ровно минута на спасение. Шестьдесят секунд. Не больше. Не меньше. Дом пунктуален. Подумай, сколько шагов тебе понадобится, чтобы выбраться через дверь у окна? А через ту, что около шкафа? Или у тумбочки-развалюхи, где ты нашел чьи-то череп и туфли?
Найди кратчайший путь. Слыхал об алгоритме Дейкстры? Вообрази, что до крыльца тебе идти миллиарды лет. Рассчитывай ходы в комнатах. Выбери минимум.
Задачка на пять баллов и жизнь в подарок. Ошибешься — сгоришь вместе с домом.
Это несложно.
Я ошибся всего раз.
Найди кратчайший путь или шипи на сковороде.
Представь: жена звонит тебе и щебечет, что ты выиграл в любимой лотерее. Но на кой тебе эти деньги, если ты скоро поджаришься?
Надеюсь, уяснил.
А сейчас — вперед.
Попытайся спасти мою историю.
* * *
Я скольжу пальцами по шершавой кирпичной стене. Мне пять. Я люблю игрушечную железную дорогу, подаренную батей на день рождения. Это же улет! И пусть паровоз по ней не ездит. Пусть он с браком. Я едва уломал матушку, чтобы она его не выкидывала и не меняла.
А еще я люблю предков. Пинать камни. Пугать всех вокруг и нырять в волны.
Я хорошо плаваю.
Матушка переживает, что со мной не дружат сверстники. Я объясняю ей — зря.
Дома? хоть и не сверстники, но тоже ничего.
Не помню, когда это началось. Но раньше, чем я научился говорить.
Матушка водит меня к врачу. Тот показывает картинки, а я замечаю не то, что следует обычному мальчику.
Да, чудовище. Да, с тремя глазами на каждой из голов. Желтыми. Если бы оно жило в нашем доме, его морды бы торчали из окон чердака. Вот смеху-то было бы!
Я бы кормил его блинчиками.
Матушке не нравится мое воображение. Она его удалит, точно. Поэтому мне страшно к ней приближаться, когда она держит нож. По ночам матушка жалуется бате, что со мной что-то не так.
Если честно, я боюсь. Вдруг она выгонит нас с бракованным паровозом из дому?
Интересно, есть ли пункты обмена детей?
Однажды за завтраком матушка цапает меня за запястье и просит, чтобы я никому не говорил о друзьях-домах. А сама-то, сама — продает овощи и болтает о чем угодно, лишь бы привлечь покупателей.
Я обижаюсь на матушку, и дом обижается вместе со мной. Со стола падает стакан. Матушка уверена, что пихнула его локтем.
Но я в курсе: дом грустит.
Дом хочет дружить с ней. А она — нет.
Его сердце в подобные моменты тикает чаще обычного. Предки удивляются, почему часы спешат, и переводят стрелки.
Дому больно. Он плачет — протекает крыша. Бесконечно. Хоть чини, хоть не чини.
Ты до сих пор здесь, Вячеслав? Неужто не нашел часы?
Тогда читай вслух. Поднимись и постарайся не задохнуться. Хрусти лопатками, не опускай глаза. Вот так. И подбородок — выше.
Не бойся смерти, пока она не скажет: «Здравствуй. Как поживаешь?»
* * *
Мне шесть. Матушка бросила попытки найти во мне «нормальность». Не обращает внимания, как я жмусь к стене и что-то бормочу. Ну и ладно. Зато со мной дружат протекающая крыша и половицы.
Я спрашиваю у дома:
— Как жизнь?
А он отвечает:
— Отлично.
Спрашиваю:
— Почему я?
А он отвечает:
— Ты славный малый.
Спрашиваю:
— Я случайно не псих?
А он отвечает:
— У тебя просто протекает крыша.
Не бойся безумия, пока оно не скажет: «Здравствуй. Как поживаешь?»
Мне семь.
Со мной по-прежнему не дружат сверстники. Я хожу в школу. Мертвую школу. По крайней мере, она молчит. Я пробовал с ней заговорить, а она ни в какую. Или упрямая, или и правда сдохла.
Может, она невзлюбила учеников. Может, виновато сердце — здесь оно тикает тише, чем дома.
Может, школа больна.
Мне так и не удалили фантазию.
И почему матушка до сих пор не обменяла меня на кого-то получше? На что надеется?
Впрочем, паровоз я тоже не обменял. И ни на что не надеюсь.
