У меня давно никто не спрашивал, как дела.
Тетя Марина достает из духовки пирог, разрезает и накладывает каждому по кусочку. Я сразу же его пробую.
Вкуснотища!
Тора щебечет о школе, о куклах и книгах, о том, как мы подружились. Без истории с домами, естественно.
— И все же, — щурится тетя Марина, — как ты забрел сюда, Захар? Насколько нам известно, ты живешь немного ближе к морю.
— Он искал кота, мам, — выдает Тора. — У него пропал кот, представляешь?
Пирог застревает в горле, и я поспешно запиваю его чаем. Половина течет мимо рта.
Что же ты несешь, дурочка?
— Бедняга. — Тетя Марина подливает мне чая. — Нашел?
— Нет, — хриплю я.
— Как его звали? — подает голос дядя Антон.
— Облако.
На этот раз краснеет Тора. Кулаки сжимает.
Ха-ха, так тебе и надо! Нечего болтать!
Чайничек в руках тети Марины вздрагивает. Капелька падает на скатерть.
— Ох, извините…
Тетя Марина хватает тряпку и трет стол, уничтожает вместе с пятном и мой ответ. Дядя Антон пододвигается к нам, щурится, рассматривает меня. Жалеет небось, что лупу не прихватил.
— Необычное имя для кота.
— Согласен, — фыркаю я. — В честь игрушки Торы назвал. А вообще, люблю облака. Когда-нибудь мы научимся на них летать.
Кивнув, он вцепляется в чашку так, словно кипяток его не обжигает. Дядя Антон высокий и полный, и теперь я понимаю почему: из-за кожи толщиной в сорок сантиметров.
— Мы пойдем поиграем, хорошо? — нарушает тишину Тора.
— Конечно, солнышко, — отзывается тетя Марина. — Только без Облака — я его постирала.
Тик-так.
Я вздрагиваю. На шкафу с сервизом громоздятся часы Zahnrad.
Мы с Торой переселяемся в ее комнату — маленькую, как домик куклы. Мини-кроватка. Мини-столик. Мини-стульчик. Мини-картина с Белоснежкой и гномами. Мини-книги на полках. И — большой-большой шкаф. Между дверцами торчит фиолетовая юбка.
— Ты чуть не выложила им все! — накидываюсь я на Тору.
— Но не выложила же. Хотя они не разрешают мне дружить с необычными.
И вот мое сердце уже на низком старте. Три, два…
— Твои предки знают?..
Один.
— Знают что?
— О нашей тайне!
— Захар. — Тора кладет ладошки мне на плечи. Я чувствую себя на приеме у врача. — Это никакая не тайна. По крайней мере, для нашей семьи. Родители верят, что я дружу с домами.
— Почему? Они разве не думают, что с тобой что-то не так?
— Они тоже с ними общаются.
Ноги подкашиваются. Я сползаю на пол. В висках стучит звонкое «я не один, я не один, я не один»…
— И все же ты меня не выдала.
Тора прилипает лбом к мини-окну.
— А зачем? Ты необычный. Нам нельзя дружить.
— Но зато о тайне семьи болтать направо и налево — это как два пальца об асфальт, да?
— И что? Детей никто не принимает всерьез. Тебе ли не знать…
— Это запрещенный прием, — морщусь я.
— Прости.
— Ты темнишь.
Раскрой свою мини-тайну, Хлопушка.
— Необычным нужно темнить. На свету мы умираем.
— Вампиры, блин.
— Я сейчас.
Тора проскальзывает в кухню, но не запирает меня.
— Пока, мамочка! Пока, папочка!
Предки шепчутся, щелкает замок, и Хлопушка возвращается ко мне.
— Уехали на работу.
— Так поздно?
— У них не… ненор… нормированный график, — поясняет Тора. — Дурацкое слово! Давай лучше в прятки сыграем. С Ласточкой.
— Как это — с Ласточкой? — недоумеваю я.
— Ты же умеешь общаться с домами мысленно? Умеешь. Вот и попробуй ее перехитрить. Чтобы когда ты искал, она не кряхтела половицами, а когда прятался, не выталкивала тебя тумбочкой прямиком ко мне!
— Ладно.
— Чур, я прячусь!
— Да пожалуйста.
Я ведь взрослый. Уступлю.
— Считай до ста, — командует Тора и толкает меня в угол.
Из кармана выпадает проигрыватель. Я с замирающим сердцем поднимаю его. Только не реветь, только не реветь, только не реветь… Посередине появилась трещина.
Тора гладит его по кнопкам.
— Ничего! С ним все в порядке!
Она выуживает из шкафа кассету и вручает ее мне.
— Давай попробуем.
Щелк. Начинает пиликать скрипка. Проигрыватель в норме.
— Это Джузеппе Тартини, — сообщает Тора. — Мой любимый композитор. «Дьявольская трель». Я играю на скрипке, так что… без Тартини — никуда. Ладно, считай!
Я жмурюсь. Ступни Хлопушки шлепают в ритм музыке. По-моему, она взбирается на второй этаж.
— Раз!
Я убавляю громкость, чтобы по звукам определить, где Тора.
— Два!
Точно, второй этаж. Ласточка, мы же команда?
— Три!
Мне надоедает на пятидесяти.
— Сто! — выкрикиваю я в надежде, что Тора не слышит ничего, кроме своего Тартини. — Кто не спрятался, я не виноват!
А потом я целый час слоняюсь по дому. И все из-за Ласточки. То шторами взмахнет, то шкафом затрещит. Предательница, за Тору играет. Стычка с ворами пошла ей на пользу.
Я ползаю под столом, под лестницей, под диваном. Натыкаюсь на поломанных кукол, топчу крошки. Что, если Тора мне померещилась? Что, если я залез в чужой дом? Что, если матушка права и я болен?
Я облокачиваюсь на стол. Огромное растение Ториной матушки щекочет мне щеки. У моих предков такое же, арека называется.
— Ласточка, я сошел с ума?
— Тогда мы сошли вместе.
Растение выплевывает крохотную ручку, и та дает мне подзатыльник. Из-за листьев выглядывает Тора.
— Я была ближе некуда, а ты не нашел. Опять считай!
— Подожди. — Я цапаю ее за локоть. — Если твои предки такие же, как мы… Почему они не принимают таблетки от нашей болезни?
Тора хлопает меня по лбу.
— Дурачок! Это не болезнь. Это дар. Мы с родителями почти не обсуждаем наш… талант. Он есть и точка. Мама и папа пытаются меня от чего-то уберечь. Просят говорить о любых странных случаях в поселке. И шушукаются, шушукаются…
— Мои тоже.
— Ладно, считай! — командует Тора.
