Мне было десять.
Часы сломались, а она по-прежнему тикает и марширует в ногу со мной.
Преданная подруга.
Музыка исчезает мгновенно.
Больно, больно, больно, больно, больно…
Мам, а давай погуляем?
* * *
Вечереет. Голова трещит, звенит, плавится. Слишком громкая в этом поселке тишина. В моем номере — особенно. Я в вакууме. Меня пеленает сон, но упасть на кровать я не успеваю — звякает телефон.
Черт. Забыла, что обещала Рите отчитываться каждый вечер. Она… волнуется. Да, волнуется. Узнать бы, почему.
Я наполняю легкие воздухом — до отказа — и распахиваю форточку. Горело-соленый запах вечера электризует меня, заряжает, как батарейку.
— Алло, — улыбаюсь я так, что вот-вот сломается челюсть. — Как ты?
Тяжелый вздох.
— Ну слава небесам. Где ты пропадала? Я уже собиралась ехать! Совсем сбрендила?
— Прости, — лепечу я. — Закрутилась.
— Ты что-то выяснила?
— Нет.
— Выкладывай, — рявкает Рита.
— Пока нечего выкладывать, честно! Сняла комнату у одной семьи. Хороший ремонт, отличная столовая…
— Не слышала, что там есть настолько комфортабельные условия.
— Илона и Павел очень гостеприимны…
— Кто? — Шуршание. Нервное хихиканье. — Ты что, прикалываешься?
— Нет, с чего бы? Прекрасная семья, и цены у них невысокие.
Армия мурашек ползет по спине. Из открытой ванной текут, пачкают меня обои-кровоподтеки.
— Илона уехала из поселка десять лет назад, — хрипит Рита. — Ее муж Павел погиб. Бред же! Аня… Аня, это реально они?
Меня лихорадит, комната теряет объем. Я будто погрузилась в 2D-игру и теперь могу ходить лишь вдоль стенки. Бежать или пятиться — без права повернуть. Драться или дрожать. Удобно, когда нет выбора.
— Она блондинка, — выдавливаю я.
— Блондинка.
— Любит возиться с помидорами и картошкой.
— Да.
— Йогу обожает.
— Да, мы с ней поэтому и общались. Тренировали друг друга.
— Муж тайно мечтает кататься на доске.
— Он погиб на доске! — Молчание. — Аня, родная, ты точно в порядке? — Голос Риты обволакивает меня приторной сладостью. Так сестра разговаривает, когда…
— Я здорова! — Слезы душат меня, и я пинаю коленом стену. — Здорова. Клянусь, это не галлюцинации.
Рита всхлипывает. Не верит, дуреха.
— Паша утонул. Да, он любил кататься на доске, но он, черт побери, мертв! А Илона переехала в город и долго лечилась у психолога. Вечные истерики, все дела. В доме Градинаровых никто не живет!
— Врешь.
— Нет, Аня! — рыдает Рита. — Умоляю тебя, возвращайся! Пожалуйста! Или я подключу маму, и тогда за тобой приедет твой психиатр!
— Как, по-твоему, я могла их выдумать? Ты же сама сказала, что они существовали!
— Возможно, ты вспомнила соседей, и твой мозг спроецировал прошлое.
Возможно, ты дружила с ними, откуда я знаю! Аня, хватит. Эта затея ни к чему хорошему не приведет. Где ты живешь? С кем? Почему там? Книга не стоит твоего рассудка. Возвращайся.
Небо, мы миллион лет не обсуждали мои приступы, а сейчас… Сейчас словно очистились от скорлупы. Приблизились друг к другу на миллиметр.
— Я здорова. — Я здорова? — У них есть сын. Темыч.
— Я звоню маме.
— Рита… Дай мне шанс, — шепчу я и сползаю на пол. — Я во всем разберусь. Буду звонить тебе по вечерам. Да и вообще… Неужели тебе на меня не наплевать?
— Ты, должно быть, удивишься, но я не сволочь.
Рита бросает трубку. Я с трудом подавляю желание поиграть телефоном в баскетбол и закинуть его в форточку вместо кольца.
Тишина давит на уши.
Экран телефона вспыхивает. Появляется сообщение от Риты: «Будь осторожна».
Обещаю, сестренка.
Я захлопываю окна, задергиваю шторы, проверяю, хорошо ли закрыла дверь. Здесь, в маленькой комнатке, я в безопасности. Кто бы ни были эти люди — я не сдамся. Илоны и Павла нет.
Их нет.
Мой мозг — поцарапанная пластинка. Он фальшивит. Заставляет зажимать уши и ждать, когда фильм закончится. Но вот беда — он не закончится никогда.
И если так, я выстрою из него сюжет. Это единственное, что я умею.
Мне не страшно.
Я заплету косу, закутаюсь в кофту, выпью бокал красного и спущусь на первый этаж. Поздороваюсь с Илоной и Павлом. И с Темычем — обязательно. Сегодня он будет окунать игрушки в чай и визжать на весь дом, что они тонут. Илона позовет меня на утреннее занятие, и я с радостью соглашусь.
А потом мы пойдем к морю. И уж там я пойму, где обрывается реальность. Я ухвачу ее за край.
У-хва-чу.
Глава 17
Захар
ДО
Утром ко мне в комнату вламывается Лида.
— Уже шесть, а ты до сих пор валяешься? Не стыдно? Подъем! — ворчит она. — Через час у нас тренировка. Ты что, еще не позавтракал? Если тебя стошнит на меня, будешь покупать мне новый костюм!
Пока я сползаю с кровати, она кладет на стул форму.
— Не в брюках же тебе заниматься. Ах да, и не забудь, что вечером вы с Торой отправитесь в увлекательное путешествие под названием «Генеральная уборка в спортзале». И завтра тоже. И послезавтра. Всю неделю, герой!
За завтраком я усердно пялюсь в тарелку, но в какой-то момент не выдерживаю и бросаю взгляд на Хлопушку, сидящую у окна. Она не замечает меня. Я подавляю желание рвануть к ней и сгрести в охапку.
Нельзя. Вечером.
Почти не жуя, я проглатываю сырники.
И ругаю себя за то, что думаю о чем угодно, но не о том, как спасти матушку. Да, мне заплатят что-то вроде стипендии, и я потрачу ее на операцию. Но для этого я должен усердно учиться.
Я заявляюсь в спортзал на пять минут раньше. Лида сооружает на голове гульку и поочередно подтягивает к груди колени.
Здесь просторно и от этого неуютно. Половицы скрипят, краска частично облезла. Пахнет резиной и потом.
— Чего рот раскрыл, герой? Разминайся! Если заработаешь растяжение, сам лечиться будешь.
Мы наматываем круги по залу, затем — разогреваем мышцы рук. Я чувствую себя рубашкой, накинутой на швабру и вымывшую весь корпус.
Раз — становимся в планку.
Два — я убеждаю себя, что когда-нибудь это закончится.
