Щелкает замок. Я поднимаюсь и одергиваю платье, новое, в горошек. Сейчас на нем серые полоски грязи и алые пятна псевдо-крови.
— Вы кто? — На пороге появляется женщина лет сорока. Глаза наполнены теплотой, как огромные солнца. Кудри — белоснежные облака. Она и сама как облако. Бесхвостый кот подошел бы ей куда больше, чем мне.
Странно, что этот дом не запятнал ее.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
— Извините. Ваш мальчик… Он позвал меня.
Из-за спины женщины выглядывает Темыч — без дурацкого пакета. Я наконец могу его рассмотреть: он — уменьшенная версия мамы. На щеке — родимое пятно, по форме напоминающее настенного монстра.
— Он говорил, что… — Я закусываю губу и киваю на кота.
— Я Илона.
Мы жмем друг другу руки.
— Аня.
Она держит мою ладонь чересчур долго для обычной гостеприимной хозяйки. Словно мы прощаемся, а не здороваемся.
— Очень приятно. — Илона гладит мальчика по почти лысой макушке. — Что нужно сказать, Артем?
— Простите, — морщится мальчик. — Я не специально вас напугал.
— Славно. А теперь беги к папе.
Темыч машет мне и, застыв в тени коридора, кидает через плечо:
— Нашла, что искала?
Этот мальчик чересчур серьезен для ребенка. Будто в маленькое тельце запихнули взрослого, и он сочится сквозь поры, а выбраться не может.
— Нашла.
Илона стягивает с люстры хвост кота.
— Комнату ищете?
— Да. Приехала полчаса назад.
Она предлагает мне поселиться на втором этаже и — тараторит, тараторит, тараторит так быстро, что я половину пропускаю мимо ушей:
— …называемся «Свежесть». Как думаете, почему? Конечно, из-за кондиционеров в каждой комнате. У нас очень уютно и красиво. Это слова гостей, не мои. Во дворе — камеры, ворам сюда не проникнуть. По утрам — горячие круассаны с шоколадом. Лидочка волшебница, а не повар!..
Бла-бла-бла.
Забрав чемодан, я поднимаюсь за Илоной по лестнице. Она обещает снизить для меня цену на пятнадцать процентов за стресс.
Мы ныряем в коридор, пустой, выложенный кафелем. Он стерилен, как скальпель перед операцией, точно совсем недавно отсюда ушли рабочие, а я — первая, кто здесь поселится.
Такой чистоты не бывает, когда нечего скрывать. Что, если в номерах прячутся трупы игрушек? Или мальчики с пакетами на головах?
Что, если там кипятят кровь?
Илона всучивает мне ключи и хвост Облака.
— Артем же вам подарил кота, да?
Мы пересекаем коридор и замираем у последней двери. Дернув за ручку, Илона пропускает меня вперед. Пахнет стиральным порошком. В углу гремит холодильник, а вместе с ним и граненные стаканы на его макушке. Люстра с абажуром и кисточками, кровать на пружинах, скрученный полосатый матрац — так выглядит мой временный дом.
— Обустраивайтесь, — сияет Илона. — Столовая в соседнем домике. Маленькое оранжевое здание. Лидочка волшебница, а не повар!
— Вы говорили.
— Правда? Простите… О чем это я? Ах да, завтрак через час!
— Спасибо. — Лучезарность Илоны не дает мне покоя. — Темыч… ваш сын?
На миг ее глаза-солнца затмевают тучи, но она быстро успокаивается.
— Артем. Дурацкое сокращение. — Она взлохмачивает волосы. — Да, сын.
— Он издевается над игрушками. С ним что-то…
…Не так.
— Мы пытаемся ему объяснить, но он же мальчишка. Любит хулиганить. Клянусь, — Илона хватает меня за локоть, — он нормальный. Ему нравится играть в смерть, вот и все. Он больше не будет вас пугать.
От напора Илоны рука плавно превращается в пластилин, и я с виноватой улыбкой высвобождаюсь.
— Ну, располагайтесь. И… Приглашаю вас вечером на концерт. В рок-клуб на пляже. — Илона разворачивается к выходу. — Хм, Артем неплохо заманивает клиентов, правда?
Я глотаю нервный смешок и обнимаю Облако. Пальцы щекочет мокрая от «крови» шерсть.
— А можно вопрос? Где вы нашли кота?
— Ах, его. На холме возле леса. Он мне сразу же понравился. У бедняги оторвался хвост, и нам пришлось похлопотать над ним. Кстати, это его проклятие.
— Какое?
— Терять хвосты.
«А вместе с ними — и хозяев», — думаю я.
* * *
Я забираюсь в ванну и окунаюсь в прохладную воду. Этим летом я бы здесь ночевала. Шумит кран. Гогочет, визжит, словно пытается сообщить о чем-то важном.
Когда я ныряю и распахиваю под водой веки, вертикальные красные полосы на обоях запутываются в огромный узел. Сердце, не иначе. В реальности линии идеально прямые, будто здесь кого-то зарезали и струйки крови стекают по стенам.
В умывальнике лежит мокрое Облако. Я почти отстирала пятно.
Легкие лопаются от воздуха, давят на грудную клетку. Если бы я писала об убийствах, то взяла бы именно эту ванную комнату.
Закончив с купанием, я раскладываю вещи и спешу в столовую. Тарелки выдает пожилая женщина. В морщинах на ее лице вполне бы спрятался континент. Где-то между зелеными тенями и ярко-фиолетовой помадой она потеряла красоту.
Я читаю имя на бейджике. Лидия.
Волшебница, а не повар.
— Приятного аппетита. — Она протягивает мне порцию пюре и расплывается в улыбке. — Только приехали? Илона предупреждала.
— Да. Спасибо.
— Вы к нам оздоравливаться или путешествовать?
— Уладить кое-что.
Улыбка сжимается гармошкой.
— Что же?
Пока я сочиняю правдоподобную историю, Лидия хватает меня за запястье:
— Как ваша фамилия, девочка? Мы нигде не встречались?
Она смотрит куда-то мимо моих глаз. Выше. На брови?..
Конечно.
На родинки. У меня на лбу — два пятнышка. Единственное, чем я выделяюсь. Все первым делом таращатся не на жирные русые волосы и не на чересчур худую талию. Все таращатся на родинки.
— Так как фамилия-то?
— Рэу. Анна Рэу.
— Как? Рэу?
— Да.
Лидия отстраняется и чуть не смахивает с подноса тарелки. Закусывает губу. Из дырявой гармошки сочится кровь.
— Зачем приехала? Радуйся, девка, что свалила из этой дыры.
Как странно: сказал фамилию — и ты свой. Сказал фамилию — и тебя выгоняют из дома.
— Что? Я вас не понимаю.
За мной собралась очередь из пяти человек, и на мой вопрос Лилия не отвечает.
