Глава 15. О примерном поведении
Обратная дорога показалась самой настоящей пыткой.
И дело не в том, что мое транспортное средство так и норовило подвернуть ногу, споткнуться, ненароком влезть в кусты. Все это ерунда.
Стоило нам с фамильяром удалиться на приличное расстояние от ворот, а охранным башням скрыться из виду, как пони прорвало.
— Нет, я так больше не могу! — обращаясь в никуда, вдруг резко вскрикнул Баян. Его привычный бархатный бас сорвался до визгливого фальцета. «Ага, проклятие Сиэля перестало действовать», — поняла я и искренне пожалела, что не расспросила, как, собственно, накладываются эти печати молчания. Мне почему-то казалось, что фамильяр не станет привлекать внимание к своей временной потере речи, ведь в какой-то степени его унизили. Обычно мой друг старался показать, что выше всех оскорблений, что он такой замечательный и ничего его не берет, но не в этот раз. Теперь пони и не думал вести себя тактично, а возмущался по полной программе.
— Да кто он такой, чтобы закрывать мне рот?! — страдальчески воскликнул Баян; мне даже стало стыдно. На самом деле дракон погорячился: пони, конечно, тот еще ворчун, но и придержать язык за зубами тоже вполне был способен, особенно в нужный момент.
— Баяш, не сердись, он не со зла, — попыталась успокоить друга я. Извинения проигнорировали, фыркнули. Я ласково погладила пушистую белоснежную гриву, наклонилась и на мгновение обняла пони. — А если со зла, то мы ему отомстим. Попозже.
Я снова не удостоилась получить ответ, зато Баян перестал постоянно спотыкаться.
Некоторое время мы прошли молча. А потом вдруг ругательства пони возобновились с прежней силой.
— Тут не поможет не то что бочка портвейна — даже сто бочек не помогут, маловато будет! — распалялся Баян, периодически задирая голову к небу. — Знаешь, что? Вот был бы я человеком, может, и решил бы что. Но я, мать его, пони! По-ни! С копытами, милыми глазками и толстым задом. Так что претензии не принимаются.
Наконец, до меня дошло, что фамильяр разговаривал вовсе не сам с собой, и не со мной. «С Богиней о чем-то торгуется!» — догадалась я и собиралась уже повнимательнее слушать друга, чтобы уловить побольше подробностей. Но он перестал ругаться, окончательно замолчал и лишь сердито засопел. Мое врожденное любопытство вспыхнуло с такой силой, что я едва сдержалась, чтобы не начать выспрашивать детали разговора прямо тогда же. Еле заставила себя смолчать, досчитала до трехсот, и только тогда немножко отпустило. Потому что, если бы не удержалась, наверняка Баян или стал бы возмущаться с новой силой, или использовал бы мое любопытство против меня.
«Очень хитрый мне достался фамильяр», — подумала я и совершенно непроизвольно посмотрела вверх. Дневное светило уже взошло, и небо казалось поистине бездонным, чарующим.
«Только такой тебе и нужен был», — ласково отозвался голос Богини у меня в голове. Я даже вздрогнула от неожиданности. Вот так всегда: когда ее зовешь, то не дозовешься, а как просто так размышляешь, так пожалуйста! Несправедливо! Тоже насупилась. Так мы и дошли до дворца: сопящий от злости пони и я на его спине, пребывающая в таком же настроении.
* * *
— Ваше Высочество! Какой кошмар! — завопила одна из горничных, когда я, прихрамывая и плача от боли, поднималась по лестнице на террасу, намереваясь незаметно проскочить в свои покои. — Да что же это творится, Богиня?! Лекаря, срочно лекаря!
И вместо того, чтобы помочь мне, удрала за этим самым лекарем. Зараза! Мало того, что Баян по лестнице не мог подниматься с грузом на спине, так еще и собственная горничная бросила! Хотя чего я ожидала? Я ведь их всех не различала, даже имен не помнила. С чего бы ей меня любить в ответ? Тем более, энканту? Так что я повыше задрала нос, сосредоточилась на том, чтобы не реветь, и пошла дальше.
Но неожиданности все не заканчивались.
Стоило мне пройти всего пару ступенек, как из покоев Сиэля, имевших выход на террасу, как ужаленный, выскочил Шалий.
Разъяренный и напуганный, он, словно орел на охоте, окинул меня острым взглядом, сделал какие-то одному ему известные выводы и почти бегом приблизился, подхватил на руки и понес.
«Еще бы ему не беспокоиться! — нахмурившись, подумала я, пока он нес меня. — Я ведь то самое необходимое средство для достижения долгожданной цели!»
Внеся меня в покои Сиэля, Шалий не стал идти до смежных дверей в мои, а опустил пострадавшую, то есть меня, на кушетку прямо здесь. Сам принц присел рядом и, не спрашивая разрешения, принялся разувать меня.
— Не буду спрашивать где ты была, дочь, — меланхолично заметил отец и крякнул от вида опухшей ноги. — Дело дрянь, артефактом тут не обойтись.
— Ничего страшного, — беззлобно ответила я. — Несколько дней — и само заживет.
Пожав плечами, Шалий поднялся и навернул пару кругов по комнате. Задумчиво сложил руки на груди и спросил:
— Признайся: ты мазохистка? Любишь боль? — Я возмущенно открыла рот, чтобы высказаться, но отец опередил меня, добавив: — Если нет, будь добра, воспользуйся благами цивилизации и не заставляй меня лишний раз тратить свои нервы на переживания.
— Ладно, — согласилась я. Мне вдруг пришла в голову идея помочь Сиэлю в его поисках, а для этого нужно было выглядеть истинной паинькой. Нечего лишний раз привлекать к себе внимание.
— Честно говоря, я думал, ты сбежишь, — откровенно заявил Шалий, присел обратно на кушетку и посмотрел мне в глаза.
В его взгляде были гнев, презрение, высокомерие, но не только. Еще в нем было беспокойство. О чем это беспокоился отец? Неужели обо мне?
— Сестрица — большая выдумщица, — улыбнулась я в ответ. — Или мне запрещено гулять в саду?
Шалий собирался что-то ответить — возможно, даже что-то откровенное, но не успел: отворилась дверь, и вошел высокий худощавый мужчина. Коротко представился Абрахом Ларом, окинул меня и мою пострадавшую конечность суровым взглядом, сдвинул мохнатые черные брови к переносице и спросил:
— Делаем полную диагностику?
Отец отрицательно покачал головой и указал на ногу:
— Только это, и ни сантиметром больше.
«Он что, защищает меня?» — удивленно подумала я, но промолчала. Казалось, какая разница, уже наверняка вся Мерсия в курсе, что наследная принцесса — энканта. Что могло измениться от простой лекарской диагностики?
Вопрос мучил меня до такой степени, что я нетерпеливо ерзала, пока мужчина медленно и с душой делал выразительные пассы над моей ногой.
— Готово, сегодняшний день проведите в постели, Ваше Высочество. — Лекарь поклонился, попрощался и удалился.
— Умница, дочь! — похвалили меня. Шалий выглядел таким довольным и удовлетворенным, словно у него гора с плеч свалилась. — Останешься тут или перенести тебя в твои покои?
