— Но передо мной есть, — бесстрашно ответила Хлоя, обмирая от собственной дерзости. — Вы обещали мне, что я больше никогда не разделю с вами ложе как наложница, как бессловесная игрушка.
— Если бы я, — прорычал Дракон, запуская руку под ее покрывало и сжал с силой ее затылок, — не держал своего слова, я бы взял тебя, не спрашивая. Однако я спрашиваю; я помню твое наслаждение, и твои просьбы взять тебя. Я знаю, тебе нравится заниматься со мной любовью. Так отчего нет?
— Оттого, что вы привыкли брать то, что вам нужно, здесь и сейчас, и не думаете о том, что будет потом, — ответила Хлоя. — Что будет со мной, когда вы забудете обо мне в объятьях своей молодой жены? Обо мне, о моем наслаждении вы забудете, а я буду помнить, и…
Она осеклась, и Дракон ниже склонился над нею, жадно вглядываясь в ее глаза.
— И что? — спросил он тихо, вымучивая ответ, заставляя ее произнести, высказать муку, терзающую ее сердечко.
— Ничего, — тихо ответила Хлоя, пряча глаза. — Я просто буду помнить об этом.
— Так я постараюсь, — прорычал Дракон, взбесившись от ее молчаливого упрямства, — чтоб ты запомнила покрепче!
Он сгреб ее в охапку, и девушка и опомниться не успела, как оказалась в его спальне.
— Я хочу запомнить тебя такой, — шептал Дракон, торопливо освобождая ее от строгих нарядов, кое-как справляясь с крючками и застежками, — бьющейся в моих руках, когда тебе хорошо!
— Нет! — пискнула Хлоя, когда его губы накрыли ее сосок и язык погладил его чувствительно, очень нежно, так, что дрожь пронзила ее тело. — Пощадите!
— Я не собираюсь тебе боли причинять, — шептал он, целуя ее губы, и ее руки обвивали его шею. — Я буду любить тебя. О какой же пощаде ты умоляешь?
— Вы разобьете мне сердце! — взвизгнула Хлоя, заливаясь слезами, когда он извлек ее из темного, строгого платья, и его губы жадно прижались меж ее ног, которые он удерживал разведенными в разные стороны силой, целуя ее лоно жадно, страстно, проникая меж набухших складок длинным языком и едва не пожирая девушку, такую сладкую, такую красивую и нежную.
— Не больше, чем ты мне, — рычал Дракон свирепо, исцеловывая ее подрагивающий от рыданий животик, жадно вылизывая ее промежность и целуя так, словно это были последние поцелуи в его жизни. — Отказаться от минут счастья только потому, что они могут кончиться?! У людей сердца совсем разучились быть храбрыми?
— Потом будет нестерпимо больно, — шептала Хлоя, глотая слезы и привлекая Дракона к себе, прижимаясь к нему крепко, обвивая его своими ногами. — И мне намного дольше, чем вам…
— Зато мне сильнее, — нетерпеливо отвечал он, жадно тиская ее тело, такое желанное, по которому он уже успел соскучиться. — Ну, иди ко мне! Впусти меня; неужели страсть не стоит того, чтобы потом… может быть… было больно? Лучше сделать, и потом — может быть! — пожалеть, чем не сделать, и наверняка жалеть всю жизнь. У нас есть время; так неужели мы его потратим впустую?!
Хлоя заскулила жалобно, подрагивая в его руках, когда он жадно обнял ее грудь ладонями и жадно, чувствительно покусывал ее остренькие жесткие соски, накусывая их до яркого красного цвета, до чувственной дрожи, до невыносимой чувствительности, при которой даже легкое, самое нежное прикосновение языка отзывалась во всем теле невыразимым блаженством.
— Я хочу посмотреть, как тебе станет хорошо, — шепнул Дракон, прижимаясь лицом к ее разгорячённой коже. — Хочу запомнить это.
— Нет, нет!..
— Да. Ты — моя. Делаю, что хочу. Поэтому — да. Иди-ка сюда!
Хлоя, тяжело дыша, с головой, кружащейся от возбуждения, подчинилась. Оказавшись сидящей, крепко прижавшись к его вздымающейся груди спиной, она послушно развела ноги в разные стороны, и блаженно вздохнула, когда ладони Дракона накрыли ее мягкие бедра в самом мягком и чувствительном месте, наслаждаясь беззащитностью женщины, поглаживая ее раскрытое бессовестно лоно.
— Как сладко с тобой, — прошептал Дракон, повторяя сказанные когда-то им слова. — Твое желание прекрасно; глядя, как ты меня хочешь, я ощущаю себя счастливым.
Он обнял Хлою, крепко обхватил вздымающийся часто животик, уткнулся в ее шею, целуя и покусывая, и его пальцы осторожно скользнули к ее раскрытому лону. Поглаживая нежные складки, поддразнивая горячую дырочку, Дракон прислушивался к частому горячему дыханию Хлои. Из ее губ вырвался нежный стон, но Дракон заглушил его поцелуем, лаская ее губы языком, проникая в ее рот, и крепче сжал ее дрожащее тело, старающееся вывернуться из-под его ласкающих пальцев.
— Шире ножки, — шептал он, лаская ее клитор так, что все ее тело дрожало и извивалось от чересчур острой ласки. — Не смей их сдвигать! Я хочу видеть… тебя видеть… как ты кончаешь, хочу видеть.
В полутьме спальни Хлоя не сразу поняла, куда именно смотрит Дракон, а когда поняла — вскрикнула стыдливо и попыталась свести вместе колени, потому что огромное старое зеркало в массивной раме, ранее стоявшее в темном углу, теперь стояло напротив кровати, и в его глади отражалась голенькая Хлоя, изнемогающая под ласками Дракона, ее разведенные бесстыдно ноги, розовое лоно, которое Дракон любовно поглаживал слишком умелыми пальцами.
— Нет-нет, — зашептал он горячо, когда она крепко сжала ноги. Его пальцы толкнулись в ее горячее мокрое лоно, тревожа его, наполняя приятными ощущениями, — раскройся. Я хочу смотреть. Я бужу смотреть, как ты кончаешь.
Хлоя, постанывая, осторожно развела колени, краснея. В зеркале хорошо было видно, как рука Дракона поглаживает ее, тревожит ее клитор, как извиваются ее раскрытые бедра, как дрожит ее напряженное тело. Он зажал ее клитор меж пальцами и поглаживал его неспешно, заставляя ее двигаться и дрожать на его пальцах, вскрикивая и напрягая бедра.
— Терпи, — велел он, разводя ее колени шире и лаская ее еще более требовательно, нарочно выбивая у Хлои крики наслаждения, заставляя ее извиваться под его лаской. — Раскрой ножки пошире и терпи. Нет зрелища слаще, чем женская слабость и желание…
Хлоя дрожала и вскрикивала, извиваясь, чувствуя, как пальцы Дракона дразнят ее чувствительное местечко, распаляют ее плоть, заставляя ее кричать во все горло, беспомощно расставив ноги и глядя, как его пальцы гладят ее, скользя меж нежных складочек, дразня упругий клитор и погружаясь в мокрую разгоряченную дырочку, истекающую соками желания.
— Достаточно, достаточно! — взвизгнула она, упираясь ногами в постель и приподнимаясь в наивной попытке выскользнуть из-под его пальцев и невыносимой ласки.
— Нет, не совсем, — прошептал он, и она ощутила, как в ее дрожащие раскрытые бедра упирается крепкий напряженный член. — Моя самка… жаркая и сладкая…
Почти силой заставил он ее усесться на его член, и она закричала во все горло, когда его руки подхватили ее под колени, лишая опоры и заставляя опуститься на его член полностью и принять его в себя.
— Смотри, — жестко велел он, то поднимая, то опуская ее измученное тело, насаживая ее на свой напряжённый член, — смотри, чья ты. Смотри, кто обладает тобой.
