Послушно семеня за широко шагающим безмолвным чернокожим, Хлоя то и дело пыталась хоть как-то прикрыть тело, соблазнительно просвечивающее сквозь слишком тонкую ткань, но ей это не удавалось. Сгорая от стыда, она скрестила руки на груди и шажки делала маленькие-маленькие, наивно полагая, что так ее нагота будет менее заметна.
Куда ее вел раб? В таком виде — только к Господину, который, судя по всему, не желал откладывать знакомства со своими подарками. Хлоя обмирала от стыда, снова и снова пыталась придумать, как будет себя вести и что скажет Дракону, чтобы тот услышал ее…
«Нужно придать себе уверенный вид, — думала Хлоя, расправляя плечи и поднимая гордо голову, пытаясь спрятать свой ужас, — и говорить уважительно, но твердо…»
Комната, куда привел ее чернокожий раб, была совсем маленькой, но зато с огромной кроватью под роскошным атласным балдахинам. Она была застелена дорогими, красивыми шелками, пышно взбитые подушки казались на их фоне ослепительно, кипенно-белыми. Сгорая от стыда, Хлоя неловко топталась на пороге, не решаясь пройти дальше, прекрасно понимая, зачем она здесь и что сейчас должно произойти.
Кроме кровати, занимающей добрую половину комнаты, было и еще кое-что. Небольшой столик на изящных гнутых ножках, накрытый алой парчовой скатертью поверх тонкой льняной. На нем стояли серебряные приборы на одну персону и ваза со свежими фруктами.
А рядом со столиком стоял стул. И, в общем-то, это был бы совсем обычный стул, с сидением, обтянутым зеленым бархатом, порядком вытертым и поблекшим от времени, если б посередине него не торчал некий предмет довольно внушительных размеров, в котором Хлоя со стыдом и ужасом опознала мужской половой орган выточенный искусно из камня, белого и полупрозрачного, как сахар, с красивыми фиолетовыми прожилками, с той лишь разницей, что он был… не совсем человеческий.
Будучи замужем — хоть и весьма недолго, — Хлоя все же имела счастье видеть обнаженного мужчину и более-менее представляла, как данный орган должен выглядеть. А этот… предмет мало того, что был намного крупнее того отростка, который с гордостью демонстрировал своей невинной, краснеющей от смущения невесте Мишель в первую брачную ночь, так и выглядел он очень странно, почти пугающе.
Крупная, словно литая головка его была размером с маленькое яблочко. Кроме перевивающих вен, по всей его длине шла узкая полоска с поперечными складками, которые, вне всякого сомнения, внутри будут затруднять скольжение и создавать дополнительные ощущения.
И, кроме всего этого, у самого основания чудовищный член был словно перепоясан широким кольцом, покрытым выростами, похожими на тупые, с закругленными концами шипы.
Невозмутимый раб жестом указал на стул, нетерпеливо поясняя, что Хлоя должна было сесть на него, и девушка в ужасе замотала головой, разом позабыв все то, что собиралась говорить Дракону и о чем хотела его просить.
— Я не могу на это сесть, нет, нет! — бормотала она, отступая, готовая вот-вот разразиться рыданиями. На лоснящемся черном лице раба отразилась лёгкая досада, но он не двигался, не пытался ее как-то принудить. Видимо, прикасаться к женщинам Дракона он без разрешения хозяина не имел права. — Я не буду! Не буду!
— Вот как? Противиться воле Дракона? — раздался мягкий, словно льющийся из кружки мед, голос, в котором, однако, послышались металлические, царапающие слух нотки, и воздух задрожал и завибрировал, когда голос вопрошающего опустился до самых нижних нот.
Чуть задев плечом балдахин, небрежно запахивая полы халата, из тени выступил человек — п крайней мере, выглядел он как человек, — и у Хлои от ужаса ноги подкосились, потому что она сразу поняла, кто перед ней.
Дракон, чуть склонив голову к плечу, с усмешкой и с интересом рассматривал обмершую от испуга девушку, оценивая изгибы ее маленького тела под прозрачным одеянием. Он был высок, очень высок и широкоплеч, намного крупнее любого виденного Хлоей мужчины. На его фоне даже чернокожий раб смотрелся хрупким и маленьким, а Хлоя так и вообще производила впечатление подростка.
Если б Хлое не было так жутко, и если б от волнения все предметы не расплывались у нее перед глазами, превращаясь в мутные блины с неясными очертаниями, то девушка заметила бы, что Дракон невероятно хорош собой. Его кожа, чуть смуглая, была гладкой и чистой, не носила ни единой отметины, потому что даже самому крепкому мечу не под силу пробить драконью шкуру. Его смоляные волосы падали на плечи, на гладкий высокий лоб, черные брови вразлет было словно выписаны над насмешливыми карими темными глазами, которые нет-нет, да разгорались ярким светом как раскаленное вскипающее золото, и черный зрачок становился тонкой вертикальной чертой.
В прекрасной улыбке, которая в равной степени была завораживающая и хищная, он открывал белоснежные ровные зубы с чуть заостренными клыками, и в любой другой жизненной ситуации Хлое польстило бы его жадное, нескромное внимание, с которым Господин Дракон рассматривая ее грудь, соблазнительно просвечивающую сквозь тонкую ткань, ее стройные бедра, ее плоский животик. Но не сейчас.
— Я не могу! — прошептала Хлоя побелевшими от ужаса губами, заметив тень раздражения и неудовольствия на его лице. На глаза ее навернулись слезы, вернулись паника и мучительный стыд оттого, что сейчас ее, практически обнаженную, рассматривают сразу две мужчин, и она, давясь горькими слезами от унижения, прошептала, цепляясь за последнюю надежду: — Господин Дракон, но у меня же есть муж! Я не могу изменить ему, не могу!
Впрочем, она так рыдала, что он вряд ли разобрал что-то кроме «не могу» в ее всхлипываниях.
— Так тебе помогут, — угодливо произнес Дракон и кивнул головой, указывая евнуху на содрогающуюся от слез девушку.
— Нет, нет! — заверещала Хлоя; от ужаса ей казалось, что ее окатили кипятком и каждый ее нерв теперь пылает и горит, а тело просто не может чувствовать ничего иного кроме всепожирающего стыда. — Нет!
Молчаливый раб тем временем деловито шагнул к ней и ухватил ее поперек туловища. Бесцеремонно задрав ее прозрачные одежки, он ловко просунул широкую ладонь меж ее дрыгающихся в разные стороны ног и Хлоя ощутила, что его пальцы невероятно скользкие и какие-то масляные. Едва не задохнувшись от собственного крика, девушка почувствовала, как он поглаживает ее меж ног, щедро покрывая всю промежность ароматным маслом. Это было чудовищно унизительно и стыдно для нее, отвратительно настолько, что она малодушно помыслила о самоубийстве. Слезы бессилия душили ее, она рыдала и билась под внимательным немигающим взглядом дракона, наблюдающим за ее унижением.
Все так же молча и деловито он перевернул ее маленькое хрупкое тело, перехватил поудобнее под бедра, и Хлоя, очутившись над ненавистным стулом, почувствовала, как его черные пальцы бесцеремонно раздвигают ее нежные складочки, и как каменная головка чудовищного члена касается ее раскрытого лона, трется, словно отыскивая вход в ее тело, и как медленно и туго входит в нее огромный член.
Хлоя звонко взвизгнула, изо всех сил вцепившись в обитые бархатом подлокотники, когда с небольшим усилием головка члена все же проникла в ее тело, и рад, усадивший так ее на этот пыточный стул, отступил прочь.
