Оба они, не сговариваясь, рванули к бьющемуся на земле Барнсу. Меж пальцев его текла кровь, лицо его было красно, сморщено и мокро от слез.
Данкан наклонился и поднял с земли брошенный ларец. В нем, свитое из сухих трав, лежало крохотное гнездышко и четыре округлых золотых яйца; пятое незадачливый жадный Барнс попытался раскусить — и переломал себе зубы.
— Подделка, — охнул изумленно Данкан, осторожно вынув золотой кругляш из шкатулки. — Мертвое золото!
— Может, — предположила Клэр, с интересом рассматривая шкатулку, — они просто слишком твердые?
— Яйцо Сороки разгрызет и беззубый человеческий младенец, — ответил Данкан, отшвырнув бесполезную коробку в сторону. — Вас обокрали, доблестные пираты! Поздравляю! Не помог ваш сторож.
— Может, положили уже подделку? — съязвила Клэр, но Данкан, став вдруг невероятно серьезным, прекратив паясничать, лишь коротко кивнул головой, отметая прочь ее гнусные намеки.
— Нет, — ответил он. — Нет. Я сам укладывал их. Я уверен, что в путь отправлялись настоящие яйца.
С величайшими предосторожностями пираты вытянули наверх Данкана и Клэр. Была, проскальзывала такая мыслишка — смыться и убежать, но что-то подсказывало им, что Данкан догонит — и тогда точно пощады не жди…
Побитую жизнью розовую богиню, жестоко страдающую от боли в изломанных зубах, вытянули в последнюю очередь. Над Барнсом даже смеяться сильно не стали — так он был жалок и несчастен.
В полутьме каюты Клэр Данка, наконец-то, перестал злобно скалиться и фыркать, поглядывая вокруг себя злыми глазами. Его плечи расслабились, во всей фигуре почувствовалась громадная усталость, и Клэр поняла, что он нарочно бодрился на людях, чтобы ни один, даже самый последний матрос из ее команды, не увидел и не понял, что Дракон смертельно устал и измучен многочасовой гонкой под водой.
Шипя от боли сквозь зубы, Данкан развязал шелковый пояс и стащил с плеч мокрую прилипающую одежду. Оказалось, что она не только мокра — но еще и испорчена, изодрана на боку зубами Моренны. Как завороженная, наблюдала Клэр (она как раз лично принесла новую — сухую и самую чистую, — одежду для Данкана), как он освобождается от нежного белого шелка, от нижней рубашка, и обнаруживает на боку, на гладкой, чуть смуглой матовой коже багровые кровоподтеки. Зубам Моренны было не под силу прокусить драконью шкуру, пустить кровь, но наставить страшных синяков — вполне выполнимая задача.
— Скользкая жаба, — выругался Данкан, поглаживая больное место ладонью. — Надо было вырвать ему голову вместе с жабрами…
Клэр нервно вздрогнула, наблюдая за гармоничной игрой мышц под матовой кожей. Ей невыносимо захотелось приблизиться и положить свою ладонь на его теплый бок, пригладит боль, прижаться, вдохнут его запах, перемешанный с запахом моря.
— А это что такое?
Клэр вдруг обнаружила себя рядом с Данканом. Кто знает, приколдовал ли снова ее хитрый змей, или собственное влечение Клэр к Данкану было сильнее разума, однако, когда девушка словно очнулась от минутного сна, ее пальцы поглаживали его бок — так, как она хотела, — касаясь тепой гладкой кожи, рассеченной уродливым, давно зажившим шрамом.
— Я думала, ты неуязвим и бессмертен, — прошептала Клэр, повторяя пальцами изгиб грубого шрама.
— Я вовсе не бессмертен, — ответил Данкан тихо. — И меня можно ранить.
Под ее нечаянной лаской он замер, боясь вспугнуть ее, позволяя касаться к себе, и Клэр, жавшаяся к нему, слышала лишь прерывистое дыхание да стук сердца под своей ладонью. Вероятно, она позволила себе слишком многое, лишнее, коснувшись его обнаженного живота, чтобы почувствовать, как Дракон напряжется, вспыхнет от этой нечаянной и такой желанной близости и насладиться его молчаливым желанием, которое он тщательно скрывает даже от себя самого.
— Даже Моренна не смог, — тихо шепнула Клэр, скользнув по его плечам ладонями. — Какому же чудовищу это под силу?..
Она припала к нему на грудь, вглядываясь в его черные глаза, с наслаждением ощущая его нетерпеливую дрожь под своими руками. Данкан вздрагивал, как чуткое животное, прислушивающееся к звукам опасности, его черные глаза вглядывались в лицо девушки, обращенное к нему, стараясь разглядеть в ее чертах хоть каплю притворства, или, быть может, какую-то коварную хитрость. Но ее мягкие ладони, чуть поглаживающие его спину, заставляли его позабыть обо всем.
— Таковданская сталь, — хрипло ответил он, подняв руку и демонстрируя ей странный перстень на одном из своих пальцев. Он надевался на последнюю фалангу и походил на остро отточенный коготь, хищно загибающийся на конце. — Одно касание — и кожа Дракона расступается, словно мягкая рисовая бумага под прикосновением меча.
Он лишь коснулся этим серебристым блестящим когтем подушечки своего пальца, как на ней яркой вишенкой выступила капля крови.
— Если сподобишься купить такой меч, — произнес Данкан, глядя прямо в глаза Клэр, — или кинжал, все равно, — бей прямо в сердце. Потому что иначе смерть от этой стали медленна и мучительна, — Данкан взял ее ладонь и положил на свою грудь, прямо напротив своего сильно бьющегося сердца. — Вот и сейчас мне очень больно, а это всего лишь царапина. Она затянется через пару часов. А боль останется надолго. Меня ранила собственная сестра. Я долго умирал. А Повелитель спас меня, подарил яйцо Золотой Сороки. Просто так; не продал и не попросил ничего взамен. Он хотел, чтобы я жил. Поэтому я обязан ему.
Как завороженная, смотрела Клэр на каплю крови, готовую прочертить яркую дорожку на пальце Данкана и упасть на пол. Ее запах, ее яркость манили Клэр, словно самое изысканное блюдо на свете. Безотчетным движением девушка вдруг взяла его ладонь и ее губы накрыли раненное место. Поцелуями, горячим языком она затерла рану, не столько леча, сколько ласкаясь, и Данкан охнул, очень громко и удивленно, когда Клэр очень медленно и осторожно сжала его палец губами, чуть поглаживая языком чувствительную подушечку.
- Что ты делаешь, — хрипло произнес он. В его черных глазах читалось потрясение, когда Клэр несколько раз поцеловала его ладонь, словно упрашивая ту быть ласковой с нею…
— Не знаю, — шепнула она, вся дрожа. — Я словно горю… Признавайся, подлый ящер — ты приколдовал меня? Приманил? Иначе чем объяснить это странное влечение, которое сильнее меня?
— Драконы не умеют привораживать, — ответил Данкан, склоняясь над Клэр. Он хотел было поцеловать девушку, но та внезапно оттолкнула его, вывернулась из его объятий и кинулась к дверям. Ей почти удалось выскользнуть, убежать прочь, но Дракон одним прыжком настиг ее, и его руки — в поблескивающей под кожей алой чешуе, — уперлись в двери, с грохотом прикрывая их, отрезая Клэр путь к отступлению. Девушка вскрикнула, почувствовав, как он навалился на нее всем телом, прижался, тяжко дыша от возбуждения, которое она сама пробудила в нем своими прикосновениями и поцелуями.
— Боиш-ш-шься меня? — прошипел он, ласкаясь к ней, лицом зарываясь в ее волосы, вдыхая жадно и шумно ее аромат, покусывая острыми, пожалуй, чересчур острыми зубами е шею.
