Сероглазый снова закашлялся, давясь кровью.
— Она… она… — шептал тот, и Барнс с ненавистью выводил на его груди еще и еще кровавые полосы, словно подстегивая неохотно идущие слова. — Она отбила Сорочьи яйца, и теперь это ее вещь… и только на может отдать их Мертвым Богам… потому что договор… договор…
— Причем тут договор? — взревел Барнс нетерпеливо. Он, казалось, хотел мучить и резать на кусочки сероглазого каждый миг, чтобы его ускользающая жизнь была наполнена одними лишь страданиями, но он сдержался, потому что видел — еще одна порция боли, и сероглазый умрет раньше времени, так и не выдав своего секрета.
— В договоре, — спешно хрипнул сероглазый, чувствуя, как нож в очередной раз рассекает его кожу и желая избавиться от боли — хотя бы ценой таких важных и секретных слов. — Дракон написал «яйца Сороки Мертвые Боги могут принять лишь из рук Дракона, если он отдаст их добровольно». Мертвые Боги не могут их взять. Не могут прикоснуться. Договор скреплен магической защитой. Клэр…
Тут сероглазый закашлялся, и Барнс перевернул его вниз лицом, чтобы тот мог выплюнуть кровь.
— …Клэр самка Дракона, — выплюнул вместе с кровью и с болью сероглазый. — Она сама Дракон. Только она может отдать эти проклятые яйца…
Ах, так вот в чем секрет! Барнс едва не расхохотался, качая головой. Девица-то Драконом оказалась — еще б Данкану не плениться ею! Учуял свою самку… Вот отчего его влекло к ней так, как ни к кому и никогда! Вот откуда эта внезапная страсть, во откуда такие чувства, которые оба не могли держать под контролем!
Вместе с этими словами жизнь вытекла из тела сероглазого, и он затих, обмяк в терзающих его руках. Барнс, отпихнув мертвое тело, закрывая лицо руками от нестерпимого жара, прыгнул на бортик, а оттуда — в ласковые волны, спасаясь. Он итак задержался долго, одежда на нем почти тлела, пламя пекло тело неимоверно.
Данкан же, облетая оба корабля, все жег и жег, изничтожая слуг Мертвых Богов, и море под его крыльями кипело.
* * *
Вода была почти горяча, и Клэр слишком хорошо плавала, чтоб бояться утонуть, но все же это было достаточно гнетущее ощущение — оказаться в открытом море вот так, без корабля, среди обломков. Ее люди цеплялись за качающиеся на волнах куски дерева, мачты, кашляли, отплевываясь от соленой морской воды, а Дракон все кружил над ними, высматривая меж копошащимися в воде телами слуг Мертвых Богов.
Клэр, цепляясь за обломок корабля, подняла голову, переводя дух. Где-то впереди маячил корабль Данкана, спеша на выручку, и ее люди плыли к нему, желая как можно скорее покинуть объятья моря, а она…
Ей показалось, что среди всех Данкан именно ее отыскивал взглядом, и именно над нею теперь кружится?
Нет, не показалось.
Он сложил алые крылья, и в море упал уже человек, нырнул в синие воды, чтобы затем выплыть совсем рядом с нею и позвать по имени, ласково и почти умоляюще:
— Клэр…
— Данкан, — ответила она, чувствуя, как глаза ее наполняются слезами, и радуясь, что лицо мокро и он их все равно не заметит. — Данкан!
Она оттолкнулась от спасительного обломка и поплыла навстречу ему, пряча свои рыдания в морской воде, так отчаянно желая оказаться рядом с ним, что позабыла даже о том, что расстались они весьма недобро.
— Клэр моя…
Его руки робко коснулись ее пальцев, и Клэр засмеялась, когда набежавшая волна практически толкнула ее в спину, кинула в его объятья, прижимая крепче к его телу, такому горячему в воде.
Она думала, что встреча — если она состоится, — будет полна неудобных, стыдных недомолвок и затаенной обиды, читающейся во взгляде. Она думала, что будет неловко и горько, потому что впереди каждого из них шла его уязвленная гордость.
Но Данкан словно спалил свою гордость вместе с кораблем Мертвых Богов, а она — уронила свою в море. И желание коснуться любимого, почувствовать вкус его поцелуя на своих губах оказалось сильнее желания сохранить лицо…За время недолгой разлуки оба так изголодались, так стосковались друг по другу, что ни один из них не вспомнил о горости и размолвках.
Клэр обвила его плечи и целовала, целовала, словно до того момента не могла дышать без его поцелуев. Он молчал, отвечая на ее ласку, но Клэр чувствовала, как он испугался за нее, как весь его мир сжался в одну крохотную точку — в ее фигуру, барахтающуюся в волнах.
— Я боялся не успеть, — прошептал Данкан, гладя ее мокрое лицо, отводя от щек налипшие волосы. Его губы дрожали, но не от холода, нет, а черные глаза казалисьбездонными провалами на побледневшем лице. — Я знал, что они подбираются к тебе. Я так боялся не успеть…
Его голос дрогнул, он привлек Клэр к себе, обнял и снова поцеловал ее, увлекая вслед за собой под воду. Волны сомкнулись над их головами, но Клэр не боялась утонуть. Пожалуй, сейчас она приняла бы смерть с радостью, только потому, что он целует ее, только потому, что он рядом. Но странное дело — она словно дышала его долгим поцелуем, и удушья не было.
Море было словно колыбель для Данкана. Оно укачивало его, ласкало, как любящий родитель, и когда они вынырнули, Клэр показалось, что он улегся на волны, словно в мягкую постель, обнимая свою любимую, поглаживая сквозь тонкое полотно ее рубашки гибкую спинку девушки и ее бедра.
С корабля, кажется, что-то кричали им; Клэр не слышала, не понимала. Море сжимало ее тело как большие ладони, руки Данкана ласкали ее плечи, ее шею, ныряли в ее мокрые волосы так ласково и вкрадчиво, что девушка готова была раствориться в его ласке. Данкан снова целовал ее, долго, страстно, и оба они уходили под воду, скрывая свои чувства и свои жадные объятья от людей. Его поцелуи были долгими, восхитительными и головокружительными, он словно дышал за обоих, и Клэр, целуя его, вместе с дыханием пила жизнь.
Жесткое змеиное тело обвило ее, и Клэр вскрикнула, когда вынырнула на поверхность, обнаружив, что ее в своих объятьях удерживает дракон. Он лишь глянул на нее своими золотыми глазами, и почти тотчас устремился прочь от корабля, в открытое море.
«Чтобы никто не видел», — отчего-то стыдливо подумала Клэр, пряча лицо, прижимаясь щекой к ровной алой чешуе.
И это было правдой; едва корабль оказался подальше, едва голоса людей, зовущих Данкана и Клэр, стихли, стали неразличимы за шумом волн, как Дракон сжал ее крепче, лаская кольцами своего тела всю, касаясь чувствительных мест так жадно и умело, что Клэр утонула в потоке чувственной ласки, постанывая и обмирая, когда жесткая чешуя терлась об ее соски, меж ее ног. Девушка, отдавшаяся во власть Дракона, на миг ощутила себя беспомощной и беззащитной перед его жадной нежностью, всецело в его власти, с крепко схваченными руками и ногами, не принадлежащая себе. Дракон гладил и гладил ее, прижимаясь все настойчивее, и Клэр застонала — беспомощно и жалобно, умоляюще, послушно разводя ноги и позволяя ласкать себя там, в самом горячем, в самом чувствительном местечке.
— Не отречешься от меня больше?
