А желание жениться на Анне возникло у него лишь потому, что Король дал согласие на брак с Седьмой Дочерью Среднего Ворона. Породниться с Королем… Иметь на него влияние… Согласитесь, недурная карьера для палача?
И тут такая неудача, такая ошибка вследствие собственной горячности! Впрочем, ошибка ли?.. Конечно, это положение вещей нужно было исправить. Но глядя, как новоиспеченная невеста легко завоевывает сердце Короля, Барбарох невольно порадовался, что вложил душу в прекрасное тело королевской невесты. Как знать, как он принял бы безмолвную девицу? А тут интерес налицо.
"И ведь какая удобная штука, — размышлял Барбарох, — эта Седьмая Дочь. В нее ведь можно кого угодно поселить, да… Стоит только освободить тело. Удавка на шею — и хоть каждый день меняй… Королев."
На самом деле, конечно, все было не так просто. Даже если Бабароху удалось бы королеву убить, то вселить в ее мертвое тело кого-то другого стоило бы много усилий. Слишком много — даже для королевского советника. Вероятно, ему неделю пришлось отлеживаться бы после каждого обращения…
Поэтому он все больше утверждался в мысли о том, что ему просто необходима Бьянка.
"Она молода, сильна, богата, — думал Барбарох, наблюдая исподтишка за королевской любовницей. — В крайнем случае, можно пользоваться ее магией…"
И Барбарох недоброй тенью скользнул за Бьянкой, стоило той покинуть зал.
Девушка была очень расстроена; кажется, она еще и выпила немного вина, отчего совсем раскисла. Крадучись следуя за нею, Барбарох слышал, как Бьянка всхлипывает и в истерике бьет саму себя по рукам, словно руки ее в чем-то были виноваты.
Она была так поглощена своим горем, что не расслышал ни стука каблуков новых туфель Барбароха, ни шороха его одежды, и когда он настиг ее и напрыгнул, зажимая ладонью рот, девушка даже не вскрикнула.
Первой ее мыслью было то, что ее кто-то разыгрывает, возможно, ее сестра, Лукреция, которая очень любила не смешные и жестокие шутки. Но в следующий момент Барбарох нанес сильнейший удар Бьянке в висок, и девушка в его руках обмякла, потеряв волю к сопротивлению.
****
Очнулась Бьянка в очень ужасном месте. Это был какой-то каменный закуток, холодный и темный, крохотная комната, все пространство в которой занимала клетка с толстыми прутьями, в которую несчастную Бьянку свалили, как куль с тряпьем. Ее светлое серо-жемчужное платье было измято и испачкано, белые волосы растрепаны, туфли где-то потерялись. От ужаса первые несколько мгновений девушка и слова не могла вымолвить, и даже серая толстая крыса, что уселась умываться и чистить усы прямо на коленях у Бьянки, не заставила девушку закричать. В этом мире бывают вещи и пострашнее крыс; например, королевская тюрьма, на которую так здорово проходило это страшное место. Мало ли ходит слухов о том, как исчезают то тут, то там люди, и с концами?
У Бьянки от ужаса затряслись руки, пальцы, ладони — все стало ледяным, и девушка ощутила, что совершенно не может дышать от накрывшей ее паники. Неужто Король решил наказать ее за дерзость, которую она позволила себе за столом?! Неужто он настолько увлечен своей юной женой, что без колебаний решил избавиться от Бьянки?!
— За что?!
Собственный крик потонул в темноте, заглох, задохнувшийся в каменном мешке, и на Бьянку навалился такой ужас, словно палач уже шел за нею.
Она подскочила с воплем, напугав крысу, заметалась по клетке белой крохотный птичкой, стараясь расшатать черные толстые прутья, и только тогда заметила, что вокруг ее клетки белым мелом начертаны какие-то символы — зловещее заклятие, которое не вспомнил бы ни один мудрец. Единственное, что смогла разобрать перепуганная Бьянка, так это всего пару слов, но и они привели ее полнейшую панику.
Двуглавый Ворон — вот что сумела разобрать Бьянка из написанного.
Оборотень из древних легенд.
Зло во плоти.
Двуглавый Ворон считался таким жутким злом, что само имя его было все равно что заклятие, вызывающе бесов из преисподней. Никто не осмелился бы шутки ради написать его — даже Лукреция, в душе которой, казалось, совсем нет ничего святого.
И потому слова, введенные белым мелом вокруг клетки, подействовали на Бьянку сильнее, чем жуткий инструментарий палача. Она забилась и завопила так, словно ее уже принесли в жертву неведомому чудовищу. Она рвалась на свободу, то пытаясь разжать прутья решетки, то пытаясь пролезть сквозь них. Она плакала, хватая рукой пустоту, зажатая холодным металл, словно старалась нащупать ключ к спасению там, за пределами клетки, и молила всех богов и даже демонов, чтоб те сжалились над нею и помогли ей выбраться из плена. Ободрав в кровь ладони, наставив синяков на плечах и груди, которые ну никак не делали протискиваться сквозь прутья, Бьянка в отчаянии завопила единственное, что пришло ей в голову — отрицающее заклятье, и словно молния ударила в ее хрупкое, красивое тело. Глаза девушки, водянисто-голубые, закатились, она вздрогнула пару раз, будто просыпаясь от беспокойного сна, встряхнулась — и на мир вместо изысканной капризный Бьянки глянул совсем другой человек.
Глаза девушки стали черными, как обсидиановые бусины, лицо — спокойным, ухмылка — кривой и циничной. Уголок ее красивых губ неестественно оттянулся книзу, задержался — точь-в-точь как у Барбароха в минуты страшного волнения или кровожадного возбуждения, — и Бьянка решительно полезла в карман, нащупала там ключ, который идеально подошел к замку, запирающему ее темницу. Испуганная девушка не заметила его в складах своей одежды — а тот, кто завладел ее телом, прекрасно знал, куда положил его.
Барбарох просто-напросто слился с Бьянкой, скрыл свое и завладел ее телом. Теперь когда она спала, он бодрствовал и мог делать все, что ему заблагорассудится, ведь владелица тела ни за что не вспомнит поутру, что делало ночью, и даже под пытками не признается в злодеяниях — потому что не совершала их. А Барбарох… Он всегда мог ускользнуть, оставить свое временное пристанище, едва только дело запахло б жареным.
На это сложное, страшное превращение у него ушли бы все силы, он получил бы почти смертельный удар, но Бьянка, дочь Истинного Ворона, была сильна магических, и он щедро отпил ее магии, чтобы все прошло на славу.
Отвратительно хихикая, Бьянка отперла клетку и выскользнула наружу. Наскоро привела себя в порядок, кое-как отряхнула платье, пригладила волосы.
Барбарох не боялся заклятие, превратившего его и девушку в единое целое, в двуглавого Ворона. Он не верил в проклятья; и демонов не боялся. Скорее, его можно было б напугать тем, что могут сделать с ним люди, а потому он несколько раз проверил, не увидит ли кто растрепанную белую девицу, выбирающуюся из подвала, прежде чем со всех ног припустить прочь от места, где совершил страшное зло.
Глава 9. Первая брачная ночь
Несмотря на заверения врача, что Королеве нужен отдых, сама Анна так не думала. И вовсе не тугой лиф стал причиной ее обморока, а прекрасное наслаждение, которого девушка ранее не и не знала. Испытывая добрую толику стыда, Анна все же не могла сказать, что то, что продела с нею Король не понравилось ей. И сделай он это в другой обстановке, в другое время, Анна была бы даже не против ответить ему взаимностью. Это девушка поняла тоже с изрядной долей стыда, сердясь на себя саму за свое малодушие.
