Бражник лежал лицом вниз, уткнувшись в гриву своего белоснежного коня. В его теле гасли последние стрелы, растворяясь в темноте ночи.
«Что я натворила! — в ужасе подумала Бьянка. — Я убила королевского защитника! Кто знает, от какого зла он защищал Короля?! Что я наделала!»
Однако, сделанного было не исправить; Бьянка, может, и осмелилась бы подойти ближе и посмотреть, что стало с Бражником, но вдали раздался шум. Кто-то услышал, как они с Белым Доорном бились, слышал, как кричали зло ее вороны. Спешно велела она им подобрать ее рассыпанные белые перья в траве, собрать бусины из разорванных украшений и так же спешно убралась прочь, торопясь скрыться от настигающей ее погони.
Глава 13. Бражник и Королева
Лукреция слышала все — и как Бражник за пеленой тумана настиг Врага, и как атаковал его, и… как кричала Бьянка.
Бросив коня, Лукреция со всех ног кинулась на шум боя, то и дело натыкаясь на стволы деревьев, возникающие из белесого тумана внезапно, и спотыкаясь о каждый камешек. Но туман обманывал, запутывал девушку; каждый раз ей казалось, что она уже близка к цели, и каждый раз, останавливаясь и прислушиваясь, она понимала, что бой идет совершенно в другом месте, а она заплутала среди редких деревьев как в самом глухом лесу.
Под утро, когда забрезжил рассвет, стало чуть теплее и первые солнечные лучи растопили меловую муть тумана, измученная, продрогшая Лукреция наконец огляделась по сторонам и поняла где находится. Волшебный обман Бражника увел ее совсем в другую сторону от места, где случился бой и где была Бьянка. Лукреция горько раскаивалась в том, что заставила сестру участвовать в своей афере, и, спеша под иву, рассчитывала найти под нею бездыханное тело Белой из Рода Воронов.
Лукреция прекрасно знала, на кого на самом деле охотится Бражник, а потому твердо была уверена, что Бьянку он не тронет. К чему ему Белая Ворона, если его интересует только… Двуглавый Ворон?
На это и был ее расчет — свести Королеву и Бражника. О Королеве поговаривают странные вещи; в столице было достаточно ясновидцев, чтобы те смогли рассмотреть в своих хрустальных шарах нечто такое, что заставило кого-то из них произнести в испуге это слово: Двуглавый. Лукреция краем уха слышала о том, что Королева должна была быть немой и безумной, а она говорила, и еще как! Не означает ли это, что кто-то чужой занял ее тело?
Наверняка она была хитрой Двуглавой! Этот демон тем и опасен, что прячется там, откуда подвоха не ждешь. Смотришь в глаза человеку, веришь ему, а это уже вовсе не тот человек, которого ты знаешь всю жизнь. Это уже Враг! И он выслушивает все твои секреты, все тайны и мысли, чтоб потом пойти и предать…
Вот о чем думала Лукреция, вот на что рассчитывала. Вот от какой беды хотела защитить Короля — точнее, этой благой целью она оправдывала свое желание, чтоб Бражник напал на Королеву. Ведь что-то с ней не так? Авось, он ошибется и примет ее за Двуглавого!
А вот о том, что Двуглавый может напасть на Бьянку, Лукреция как-то не подумала.
Кто же знал, что древняя легенда — это вовсе не страшная сказка и не вымысел? Откуда могла знать Лукреция, что тот, о ком и говорить-то нельзя, существует не только в старых книгах, которые читают лишь Королевские Мучители?! Да и кто мог предположить, что этот демон вздумает поохотиться в саду именно сегодня ночью, когда Лукреция и Бьянка вздумали провернуть свое дельце?!
Спотыкаясь и подвывая, Лукреция со всех ног неслась к иве. Вот уже и знакомые очертания кроны, вот смятая трава под деревом… И нет на ней Бьянки. Вот ива; вот серый валун возле нее. Вот берег пруда, вот светлая дорожка, залита кровью, а Бьянки… Нет! В ужасе Лукреция оббежала пару раз подряд полянку, высматривая хоть след, оставленный сестрой — но не было ничего. Неужто Двуглавый забрал ее?! Лукреция зарыдала от страха и раскаяния. О нет, ей не жаль было сестры; точнее, не так уж сильно жаль, чтобы из-за ее исчезновения впадать в отчаяние. Просто родство со слугами Двуглавого… а что, если и за это Королевские Мучители наказывают?!
А потом дунул ветер, взъерошив траву, и Лукреция увидела то, что повергло ее в еще больший ужас: белое перышко, испачканное в крови. Да только, видно, кровь эта была не Бьянки. Словно острая стрела, пронзало это перышко клочок тонкого, кремово-серого шелка, пестрого, как крылья ночного мотылька…
— С Бражником билась Бьянка?!..
Не веря глазам своим, Лукреция подняла осторожно перо и осмотрел его. Вне всякого сомнения, это было перо ее сестры — и вне всякого сомнения Бражник был серьезно ранен! Кровь, пролившаяся на траву, свидетельствовать о том, что Бражник-то живой. Не призрак и не дух, не тайное волшебство и не наложенное заклятие, а живой человек… Вот же шутка! И ранен… Выходит, что… Бьянкой?
— Такая невинная, — задумчиво произнесла Лукреция, вертя в руках перо. — Такая чистая, белая… Неужто ты — Двуглавый?! О-о, дорогая сестрица! Как кстати мы решили пошалить! Глупая, невежественная, легкомысленная Бьянка… Даже Двуглавому Ворону нельзя быть таким беспечным!
Лукреция недобро посмеивалась и качала головой, поражаюсь коварству Врага. Собственная сестра!.. Первой мыслью Лукреции было тут же откинуть белоснежное перо прочь, словно оно жгло ей руки, и бежать, выкрикивая защитные заклятья. Двуглавый Ворон — это работа для Королевских Ловцов и Мучителей, не для лекарей! Но поразмыслив немного, Лукреция решила Бьянку не выдавать.
— Что же, — промолвил она, наконец. — Пока посмотрим… Уж я придумаю, как укротить тебя, хитрый Двуглавый!
Меж тем совсем расцвело, и Лукреция вспомнила, зачем она тут: она же хотела Королеву отдать на растерзание Бражнику! Значит, скоро та придет сюда, если, конечно, не изменит маршрут прогулки… Недолго думая, Лукреция поспешила спрятаться в той самой иве, на которую ночью взлетела Бьянка, потому что уже слышала поступь Королевы, шуршание травы под шлейфом ее черного платья и видела сверкание короны на ее голове.
"Не нужно, чтобы меня видели здесь, — решила Лукреция, — если вдруг выяснится, что Бьянка на этом самом месте убила Бражника. А то все ее грехи повесят на меня!"
Меж тем Королева появилась на дорожке; она шла неспешно, чуть улыбаясь собственным мыслям, и Лукреция гневно прикусила губу чтоб не расплакаться, понимая, что могло вызвать эту ясную улыбку.
Любовь.
Любовь Короля.
Та самая любовь и нежность, которые проклятая Королева отняла у нее, у Лукреции! Девушка едва смогла удержать себя от того, чтоб спрыгнуть на спину Королеве, повалить ее лицом в песок и удавить ее же собственной черной косой!
А Королева, поравнявшись с огромным серым валуном, с удивлением застыла на месте, и Лукреция совершенно не понимала, что так удивляет Королеву, что такого занятного она разглядела на серой крапчатой поверхности. И лишь когда та склонилась над камнем и тронула его, Лукреция поняла, в чем дело.
От прикосновения поверхность камня ожила, задвигалась, встопорщилась мелкими острыми уголками — и вдруг разрушилась, взлетев в небо тысячами мохнатых ночных мотыльков. А под ними обнаружился лежащий на траве белоснежный конь, и его всадник, прижавшийся к теплом боку.
