Завтрак с трудом проваливался по пищеводу в желудок, а в голове то и дело проносились нехорошие мысли. Зачем я пошла к профессору вчера? Нужно было придумать иной план!
– Ага! – Рядом с моим подносом опустился другой. Напротив села Виктория. – Ловко ты нас! Думаешь, я обиделась? Вот и нет. Хотя при случае отомщу, тут уж не обижайся, такова моя ведьмовская суть. Чего грустишь, Лизбет?
Я устало посмотрела на пышущую оптимизмом соседку.
– Есть причины.
– У тебя есть? Да брось! Вот у меня!.. Кстати, Лизи, – Виктория перешла на шепот, – ты не представляешь, что произошло. – Она чуть пригнула голову и, округлив глаза, сообщила: – Мой Лапушка пропал ночью. Собственно, поэтому мы и ругались с Хиткович!
– Я его не брала, – решила сказать сразу.
– Угу. Я на тебя и не подумала! – кивнула Вики. – А мисс Травоведение давно на него покушалась! Понятия не имею, как она все провернула, но даром ей это не пройдет. И знаешь, обидней всего, что я не заметила, как она его назад подложила! Теперь Хиткович называет меня ненормальной. Говорит, я сама уронила Лапушку под кровать, а потом на нее налетела.
– Не понимаю. Так кукла нашлась?
– Да, мой ненаглядный уже на месте, – Вики поджала губы, покачала головой, – но это было жутко. Проснуться и не найти его. Клянусь, я трижды смотрела под кроватью! А уж сколько раз под одеяло заглянула – не сосчитать. Ну и… Само собой, решила, что это Хиткович. Ты все слышала.
– Так он лежал под кроватью? – усмехнулась я.
– Не нужно так говорить, – Виктория стукнула открытой ладонью по столу. – Я ведь сказала – его там не было. Она подложила его после! Чтобы… чтобы свести меня с ума! И у меня есть доказательство! У Лапушки пропали сапоги.
– Что, прости? – я закашлялась.
Виктория постучала меня по спине и повторила шепотом:
– Сапожки. Помнишь, такие кожаные? Я сама их ему сшила. И теперь они испарились. Куклу-то она мне подложила, а обувь потеряла!
Кивнув, я продолжила жевать кашу.
– Не веришь? – Соседка загрустила. – Зря! На их факультете… этом биологическом… знаешь какие штуки делают? Они растения дрессируют, как животных! Так что, когда у тебя что-то пропадет, сразу смотри на ее соплименуса!
Отодвинув от себя поднос, я уточнила:
– И где кукла сейчас?
– Спит, – отозвалась Виктория. – А куда мне его было девать? Создала вокруг защитный кокон и ушла на учебу. Не носить же Лапушку с собой?..
– А может, он у тебя сам ходит? – в шутку предположила я. – Как растения Хельги. Тогда его можно было бы признать нечистью, и ты таки получишь свою Гномелевскую премию.
– Смеешься надо мной? – взвилась Виктория. – Что ж, я докажу! Она обязательно снова посягнет на мой проект, но я буду готова! Вот увидишь! И вообще, пора на занятия, а то опоздаем!
Глава 5
Три следующих урока прошли как во сне.
Я бесконечно думала о странной кукле, символизирующей собой Виктора Фенира, о соседках, постоянно цепляющих друг друга, о тьме, преследующей профессора, и о рыжей девушке, спешившей на свидание к клиенту…
В голове царил сумбур. В довершение всего то и дело возникал один и тот же вопрос: куда пропали кожаные сапожки с Лапушки?!
Новые видения меня не посещали, предчувствие шептало, будто вскоре случится нечто плохое, и, как пик неприятностей, снова настал час занятий по магическим существам.
Девушки смотрели на меня, словно голодные волки на проходящего мимо зайца. Парни не скрывали презрения, но хотя бы вслух говорить гадости не осмеливались. А вот магистр Розмар молчать не стала, она сочла своим долгом подчеркнуть негативное отношение к моей связи с Фениром. Прямо магистр, разумеется, ничего не говорила, но намекнула весьма прозрачно:
– Поблажек я не делаю никому, запомните! Ни сватам, ни друзьям, ни тем, кто близок к ректору и его семье. Сдавать зачет будете все вместе по одним и тем же правилам!
И так она на меня в тот миг смотрела, что я мысленно взвыла. Похоже, отныне история магии должна была стать моим любимым предметом…
Мне думалось, что худшее в тот день уже случилось, когда в аудиторию вошел Виктор Фенир, громко заявляя:
– Приветствую! Не будем тратить время зря. Сегодня вспомним тварей, о которых ходит больше всего слухов среди простого народа. Записывайте: мерроу, дохинай и банши!
На последнем слове меня чуть не парализовало от страха. Как? Зачем? Почему именно банши?..
Острое, почти болезненное чувство ужаса проникло в грудную клетку. Стало тяжело дышать. Неужели Фенир раскрыл меня?!
– Мерроу – это русалки, – те временем отвечала блондинка с первого ряда. Я же дрожала от страха, боясь выдать себя даже дыханием. – Они очень красивы и часто не прочь завести роман с обычными мужчинами.
– Обычными? – уточнил Фенир.
– Очень красивыми и сильно одаренными, – поправилась девушка. – Если мерроу беременеет, то потом выносит младенца на берег, призывая любовника и отдавая ему чадо, чтобы он рос среди людей. У таких детей часто есть чешуя на теле и перепонки между пальцами рук и ног. В остальном они не слишком отличаются…
– Иными словами, они могут жить и в воде, и на суше, – раздраженно перебил ее Фенир. – Да-да-да. И это вы называете не сильными отличиями? Новый вид существ – вот кто эти дети по факту! А что с мужчинами-мерроу?
– Если русалки-женщины очень красивы, то их мужчины уродливы. У них зеленые лица, поросячьи глаза и красные пятачки вместо носов…
– И тем не менее, они не выходят на сушу, чтоб искать близости с обычными женщинами. – Виктор покачал головой. – Нет. Только мерроу женского пола стараются распространить среди нас своих потомков! Сейчас их мало, потому как Серые Пастыри внимательно следят за популяцией этого нового опасного вида, но и нам с вами необходимо быть начеку! Читайте дома параграф три. И подготовьте доклады о самых известных смесках-мерроу. Вы, вы и вы! Дальше… банши!
Сразу три руки взметнулись вверх. И одна из них рядом со мной.
– Ты! – будто издеваясь, Фенир ткнул в шатена, сидящего слева.
Тот вскочил, оправил рубашку и принялся рассказывать все, что узнал из учебной литературы или услышал от кого-то еще…
– Банши! Призрачная темноволосая женщина, плачущая по тому, кто скоро умрет. Она – предвестница беды. Если кто-то слышит плач банши – он нежилец!
– Так уж и нежилец. – Фенир дернул узел галстука, чуть потянул вниз, слегка распуская его. – Банши может плакать годами по смертельно больному человеку. И что же делать всем тем, кто слышит ее все эти годы? Повеситься?
– Э-э… – промычал мой сосед растерянно.
– Садитесь! Ответ в корне неверный. Еще варианты?!
