Питаясь ненавистью, дохинай становится чем-то вроде злого двойника призвавшего его человека. Нечисть чувствует все, что чувствует «хозяин», постепенно отбирая его энергию и разжигая в нем еще большую злость на весь мир. Первоначально его невозможно заметить, и присутствие дохинай могут улавливать лишь самые чувствительные магические датчики. На второй стадии нечисть приобретает черты темного уплотнения, сотканного из черного тумана, преследуя либо «хозяина», либо неугодные ему объекты. Когда ненависть «хозяина» достигает своего пика, у тьмы появляется собственное лицо. Это третья стадия. Лицо похоже на «хозяина», но искажено маской вечной злобы. К сожалению, на четвертой стадии мне пришлось убить дохинай в связи с тем, что самочувствие испытуемого сильно ухудшилось, и он был доставлен в клинику святого Эмануэля с диагнозом «параноидальный психоз».
Не рекомендую вызывать дохинай, потому как вычислить и убить его чрезвычайно сложно. Возможны летальные исходы”.
Я закрыла талмуд и взволнованно огляделась. Дохинай! Вот что преследует самого Фенира. Но кто его “хозяин”? И, выходит, нечисть уже на второй стадии! Ведь я видела плотную темную дымку за его спиной…
Вернув книгу, я, погруженная в собственные мысли, отправилась на кухню, уже по привычке набирать мяса для гидреныша. Не сознавая, что делать дальше, я поняла простую истину: сам Фенир – единственный из знакомых и доступных для общения людей, кто может рассказать о призрачной нечисти больше. Но как заставить его сделать это, не раскрывая того, что я знаю? Ведь, быть может, он сам является “хозяином” дохинай!
Голова разрывалась от мыслей, и к моменту появления в лаборатории меня изрядно потряхивало. Негатива было столько, что хоть самой нечисть вызывай и делись…
Хотя зачем вызывать?
Я уставилась в лиловые глаза альрауна, глазевшего на меня из неудобной клетки. Малыш мявкнул, и у меня защемило сердце. А еще что-то щелкнуло в мозгу. Почему бы не попробовать?
Воровато оглядевшись, я осторожно открыла клетку и взяла котика на руки.
– Ну, привет, киса, – проворковала, поглаживая моментально разомлевшего альрауна. – Хочешь есть?
Он замер, посмотрел на меня слишком осмысленно для простого кота и… облизнулся. Глаза кисы сверкнули. Он прижался ко мне всей своей тушкой, затих. Я почувствовала, как сознания касается кто-то чужой. Осторожно, почти невесомо. И… злость начала утихать. Страх умолкал. Альраун забирал лишь плохое, тянул по чуть-чуть, чтобы не причинить мне неудобства, а я жмурилась от удовольствия. Он не черпал живой энергии, я четко это понимала. Потому что кто поймет нечисть лучше нечисти?
– Да ты же лучший в мире антидепрессант, – улыбнувшись, погладила котика.
Он муркнул и сыто облизнулся. Мы были довольны друг другом. Альраун еще немного понежился в моих объятиях, а потом вернулся в клетку. Без уговоров и просьб. Удобно свернувшись колечком, он облизнулся и уснул.
А я, прошедшая очищение котиком, вдруг четко поняла, что нужно делать дальше! Ну конечно, как же раньше не подумала об этом? Курсовой проект, который нужно защищать в конце года! Моей темой станет дохинай, и Фенир не сможет отвертеться от кураторства! Ведь это его тема, его предмет, и он сам развил нездоровое любопытство в голове милой студентки Чарльстон.
Мои губы медленно расползлись в коварной улыбке. Вот и план, будем работать!
Глава 7
Реализовывать задумку пришлось гораздо быстрее, чем я вообще успела осознать свою гениальность. Дверь в лабораторию распахнулась, являя мне и тварям вокруг нашего всеобщего командира и ненавистного начальника.
– Так! – рявкнул он, заметив меня у клетки с альрауном. – Попалась!
– Кто, я?
– Не знаю – не знаю… – Он поманил меня указательным пальцем, и я отступила к гидренышу.
– Что-то вы не в духе, – поделилась впечатлением. – Давайте встретимся завтра?
– Иди сюда, а не то я сам подойду.
Живность вокруг меня засуетилась, зашипела, расползлась по уголкам и норкам. Я бы тоже нырнула куда-нибудь с головой, но вокруг были лишь стены, а проход загораживал сам Фенир.
– Хорошо! – Я вскинула голову и сделала несколько осторожных шагов вперед. – Что вы хотели?
Здравый смысл монотонно вещал где-то в голове о том, что профессор ничего не сделает студентке академии. Ведь он – адекватный человек и сознает весь спектр неприятностей… Стоп. Но он же неадекватный!
Я замерла.
Виктор Фенир сам рванул навстречу, остановился рядом со мной и принюхался.
– Ага! – выдал он, глядя на меня так, будто узнал все грехи. – Я не ошибся!
– Поздравляю, – сказала, кося одним глазом в сторону выхода.
– Вы вообще в курсе, что сознательно ввели меня в заблуждение? – Профессор поджал губы. – Я ведь говорил о своем… небольшом недуге!
– И?
– И вы пахнете, как половина этой академии! Ненавязчивые оттенки цитрусов и шоколада, бергамота и кофе! Слишком сладко, как по мне!
Я нахмурилась, подняла руку и понюхала собственное запястье.
– По-моему, прекрасный аромат! – поделилась впечатлениями. – Это Карл Ларфуршуэль! Да будет вам известно, очень дорогие и популярные в Европии духи.
– Да что вы говорите?! Так вот! В академии еще как минимум одна девушка, обожающая моду Европии! – взвился Фенир с новой силой. – И я, как идиот, звал ее в лабораторию. Поговорить о наших питомцах! На глазах у ее ненормальных подруг.
– Зачем? – не сразу поняла я.
Виктор отступил на шаг, приложил указательный палец к виску и постучал им.
– Думайте, – предложил он. – Вы ведь как-то поступили сюда. Значит, в этой голове, – теперь он коснулся пальцем моего лба, – есть мозг! Должен быть!
Я обиженно засопела. Вот хам!
Однако в следующий миг меня действительно осенило:
– Вы спутали ее со мной? Только из-за духов? Этого быть не может.
Фенир фыркнул. Подошел почти вплотную и закрыл мои глаза ладонью. От него пахнуло корицей.
– Расскажите, как я выгляжу? – попросил профессор. – Вот так, не видя меня сейчас.
– Вы – брюнет, – начала я. – Высокий. У вас слишком длинная челка, вы ее все время смахиваете в сторону. Глаза карие, миндалевидные. Длинные темные ресницы. Нос длинный и прямой, с широкими крыльями. Когда вы раздражены, крылья “трепещут”, расширяются. Подбородок чуть выдается вперед, есть небольшой шрам на правом виске. И там же родинка. Рядом.
Он убрал руку.
Я подняла свою и ткнула пальцем в то самое место, что описывала последним.
– Вот здесь родинка.
– Вы что, маньячка? – ужаснулся профессор.
Я улыбнулась подобно ему: оскал вышел прекрасным.
