Он старался не думать о еде. Наверху раздались чьи-то шаги. Михаил тут же выскочил в коридор и прижался к стенке. Звуки шагов становились всё явственнее. Поздно было рассказывать о привезённых фруктах и овощах: их уже давно разгрузили. Он тихо присел и оказался закрытым мешком с цементом. Человек подошёл совсем близко, давя стёкла, и направился к церкви. «Да это Уго!» – облегчённо выдохнул Михаил и встал.
– А ты почему не в церкви? – обернулся мужчина.
– Я же тебе говорил, мне Миндадори нужен. Не знаешь, в каком он номере поселился?
– На третьем этаже, как из лифта выйдешь – сразу направо. Цифру не помню. Не советую тебе идти туда сейчас, все гости в ресторане. А потом, я слышал, как Миндадори обещал хозяину обсудить у него в офисе какие-то дела. Ну а там и Новый год на носу… – неприятно ухмыльнулся Уго.
«И чего он лыбится? Как будто радуется, что у меня дело не ладится. Ничего, ничего, – успокаивал себя Михаил, – найду время перехватить Миндадори. Я уже на финишной прямой!»
– Вниз уже сегодня не поедешь, здесь останешься? – поинтересовался Миша.
– Фуникулёр застрял окончательно, так что да, здесь остаюсь. Имей в виду, к двенадцати часам все присутствующие переместятся в здание старой канатной дороги. Там накроют стол и будут пить за Новый год. А потом опять в ресторан вернутся. Так что ты здесь не шастай и под ногами не мешайся!
– Они же поверху, наверное, пойдут, не по подземке?
– Скорее всего, да, но кто их знает? Так что сиди тихо!
Михаил расстроился и растерялся: не подберёшься к этому мэру… Или пойти напролом, а там будь что будет?..
– Не знаешь, когда Миндадори уезжает? – схватился он за последнюю соломинку.
– Вроде завтра вечером. Гости на лыжах собрались кататься, а потом по домам разъедутся.
– А много гостей?
– Да нет, человек девять-десять, не больше. Я тебе завтра советую с ним поговорить где-нибудь на спуске в горах. Остановишь его и болтай сколько влезет, не помешает никто. Здесь писты длиннющие, десять человек далеко друг от друга разбредутся, не видно будет ни одного.
– А где я лыжи возьму?
– Достану я тебе лыжи, так и быть.
– Спасибо. – Несмотря на то что Уго говорил дело, Михаилу совсем не хотелось с ним связываться. Но пока другого выхода не было.
– Иди в церковь, – подтолкнул служащий и остался стоять, пока парень не закрыл за собой дверь.
Глава 23
Моросил мерзкий холодный дождь. Лола двигалась по направлению к Паганике, где после долгих переговоров с ней согласился встретиться один из друзей Антонио Казини.
Следствие застопорилось на эксгумации тела мужчины. Изнывая от нетерпения, представители СМИ глумились над действиями полиции и гадали: семья Казини препятствует процедуре или прокуратура не даёт нужных разрешений? Высказывались предположения, что, несмотря на сумасшедшие деньги, потраченные на проведение анализов, решено было разрабатывать другую версию, ведущую к убийству Уго. Как выяснилось, он не только любил выпить, но и курил травку, часто расплачиваясь за свои пристрастия потерей работы, что, по мнению журналистов, говорило о слабости характера и возможной близости к криминальным структурам.
Все эти домыслы, раскручиваемые коллегами Лолы в преддверии реальной информации и конкретных действий полиции, не сбили её с намеченного плана. Почти неделю она регулярно ездила в Паганику, шаталась по улицам, заходила в бары и магазины, останавливалась на бензоколонках, прислушиваясь к разговорам и влезая в беседы посторонних людей. Благо в Италии это не выглядело бесцеремонным. В общем, Лола делала всё возможное, чтобы найти мистическую любовницу водителя автобуса Казини, которая родила ему сына.
– Нормальный был мужик Антонио. И чего к нему привязались! – как правило, защищали Казини представители сильного пола.
– Конечно, нормальней не бывает! Сделал ребёнка – и в сторону! – возмущались женщины.
– Да вы сами-то верите? Добрейшей души был человек, не мог он ребёнка бросить!
– И я так считаю.
– Вот увидите, напутали что-то с анализами, поэтому и про эксгумацию помалкивают.
– Так это семья не разрешает!
– А чего им бояться, если они так уверены? Наоборот, должны согласиться, чтобы все сомнения развеять.
– Неприятно это, умерших трогать…
Лола, стоя в стороне, прислушивалась, когда разговор касался нужной ей темы, и не влезала, стараясь, чтобы её не заметили.
Дочь Антонио сделала официальное заявление, в котором с полной уверенностью объявила о невозможности существования внебрачного сына у своего отца. В качестве аргумента приводился красочный рассказ о её детстве и великой любви родителей. Были обнародованы старые фотографии и даже короткий фильм, показывающий празднование Рождества в их семье. В итоге даже видавшие виды журналисты дрогнули и стали поговаривать о лабораторной ошибке.
Семья и родственники Казини не отказывались давать интервью всем желающим, но повторяли одно и то же: у Антонио не могло быть другой женщины. Он был примерным семьянином, хорошим и добрым отцом. На основе собранного материала Лола попыталась составить психологический портрет этого человека. Получался на самом деле простой и добрый мужчина, которого если и можно было с небольшой натяжкой (учитывая горячую итальянскую кровь) представить изменившим жене, то бросившим и не признавшим своего ребёнка – никогда. Жена Казини пережила его на год, хотя долго болела. Именно про эту болезнь и про отношения супругов Лола и хотела вызнать как можно больше.
Она завернула на парковку бара, где договорилась встретиться с другом Антонио – Лучано. «Если повезёт, можно и про любовные похождения разузнать», – прикидывала она, паркуясь между двумя «Фиатами». Поправив сумку со скрытой камерой, пригладив волосы, собранные в хвост, Лола приготовила блокнот, решив, что не будет пугать пожилого человека микрофоном, а постарается превратить интервью в задушевную беседу.
Лучано ещё не пришёл, и она выбрала маленький столик в дальнем углу бара, удобно установив сумку с объективом.
Не успела Лола сделать заказ, как в дверях показался большой мокрый клетчатый зонт, а за ним выплыл Лучано – полный, с заметным животом, совсем седой, с добрыми и лучистыми, как будто щенячьими, и не по возрасту молодыми глазами.
– Добрый день! – Он осторожно закрыл зонт, сунул его в специальную вазу, где клюками торчали ручки других зонтиков, приготовленных для клиентов на случай дождя, покосился на оставленную им лужицу и подошёл к столику. – Какая противная погода!
Лучший способ расположить к себе человека в Италии – поговорить о погоде.
– Да уж, с самого утра как припустил, так и не останавливается, – тут же отозвалась Лола.
– Что будете пить? – Он нагнулся к ней, не садясь за столик.
