Лола, получившая ещё одно подтверждение своей значимости для Капелини, была необычайно польщена его рассказом, но от вопроса не удержалась:
– Не понимаю, как и куда в наше время можно сбежать от полиции?
– Почти никуда. И всё же… всё же… – Он завернул в переулок, где витрины с антикварной мебелью, диковинными люстрами и старинными картинами в позолоченных рамах следовали одна за другой, создавая впечатление, что они едут по длинному залу музея. – Первое – всем, кто был задействован в махинациях с фондом, было выгодно, чтобы Сальваторе и Кристина пропали. Каждый был готов помочь им – кто машиной, кто связями, кто деньгами. Второе – у Кристины остались некоторые контакты с румынской мафией, так что план, который они наметили, был совсем неглуп. И неизвестно, чем кончилось бы дело, если бы мы их не взяли вовремя.
Он прибавил скорости, вывернул из переулка и взял направление к тому же фонтану.
«Мы по этому пятачку, наверное, всю ночь будем ездить, – заключила Лола, – пока он мне всё не перескажет».
Капелини увлечённо продолжал:
– Работы предстоит ещё очень много, часть документов мы уже в финансовую полицию отдали, да и скандальные аресты последуют один за другим. Там такой клубок раскручивается!
– А лыжа?! Отъехавшая лыжа, помнишь?! Она-то при чём?
– Помню, конечно, как ты ко мне прибежала защиты просить.
– Ну что ты придумываешь! Какой «защиты»?! От кого?! – Лола чуть не задохнулась от несправедливости.
– От себя самой, наверное. – Он усмехнулся и долгим взглядом посмотрел на неё. Машина вильнула.
– Эй! На дорогу смотри, пожалуйста!
– Попробую, – промолвил Капелини и снизил скорость. – Я ведь с тех пор, как ты на меня наткнулась в коридоре ночью, ходил как ошалелый. Постоянно ты у меня перед глазами стояла, закутанная в мою куртку и со взглядом, горящим страхом и любопытством.
– Да ты великий мастер маскировки! – поразилась Лола.
– Лола, мне же работать нужно, людей убили! А у меня все мысли на тебя сбивались, и ничего не мог поделать! Я твои репортажи специально через дирекцию канала запросил, чтобы с тобой не контактировать и не дай бог твой голос не услышать.
«Вот это новость! Значит, Мефистофель, как и все простые смертные, погибал в борьбе сам с собой! А причиной этой борьбы была я!»
Но даже такие откровения Капелини не заставили Лолу по привычке возмутиться и начать отстаивать свои права.
– Это Кристина лыжи утащила, – вернулся он к теме, – чтобы нас по ложному следу пустить и подтвердить подозрение, что убийца из посторонних был и где-то в отеле скрывался. Якобы он убил, лыжи выкрал и с гор спустился. Сначала она их впопыхах прямо под твоё окно в трубы засунула. А когда поутихло всё, ночью решила их в пропасть отправить по снежному настилу. Вот этот момент ты и увидела, когда последняя лыжа отъезжала. Не могу, да и не хочу представить, что бы могло произойти, если бы ты её за этим занятием застала! – В голосе Капелини послышалась настоящая тревога, что опять порадовало Лолу. – Я тогда специально тебя попросил, чтобы ты эту информацию не распространяла, так как, догадавшись сразу, для чего это было нужно, хотел подыграть и успокоить преступников, пускай ещё и не был уверен, что это Кристина и Сальваторе.
Наконец они остановились перед чашей фонтана. Три водных каскада падали, разбивая спокойную гладь голубой воды; над высокими арками высвечивались латинские буквы; крест, завершавший композицию, тонул во тьме.
Выходя из машины, Лола почувствовала последствия своего спуска по лестнице: на ногу нельзя было наступить.
– Прогулка по Риму отменяется, – сказал Капелини, глядя, как Лола прихрамывает.
Она тут же присела на один из столбиков и, чтобы забыть про боль, опустила пальцы в холодную воду чаши фонтана. На дне мраморными разводами играли водные тени и отражались в её глазах.
– Ты такая красивая! – произнёс Капелини растроганно.
Не успела Лола порадоваться первому комплименту от Мефистофеля, как он встал на колено, протянул к ней руку и вполне серьёзно произнёс:
– Я приглашаю вас к себе в жилище!
– Я согласна, – заявила она без лишней скромности и вложила мокрые пальцы в его ладонь. – Но зачем так торжественно? Я думала, ты мне предложение собираешься сделать.
Он смутился. Смущённый Мефистофель – это было что-то новое…
– Над этим стоит подумать! – всё-таки нашёлся Капелини.
«Феррари» возмущённо затрясся по булыжникам. Они въехали в Трастевере.
– Я тебя тоже хочу пригласить… – Она придала голосу торжественность.
– Да? Я весь внимание. – Он еле сдерживал рвущуюся вперёд машину.
– На программу мою придёшь?
Капелини молчал.
– Для меня это очень важно! – уже серьёзно добавила Лола.
– Если очень важно, то приду.
Они выехали из центра, «Феррари» успокоился на ровном асфальте.
– Felicità! È tenersi per mano andare lontano, la felicità! – вдруг запел Капелини, надо признаться приятным голосом, так любимую в России песню.
«Или он недалёкий такой, чего я раньше не замечала, или от любви поглупел», – подумала Лола и тут же согласилась со вторым вариантом.
Они остановились у старинного забора, увитого плющом. Автоматические ворота открылись, под колёсами захрустел белый гравий.
До эфира оставалось две минуты. Суета в студии стихла и перешла в стадию ожидания. Приглашённые заняли свои места, гримёрша сделала последний взмах кисточкой по тонкому носу телеведущей. Лола сжала зубы, чтобы не зареветь в голос, прикрыла веки и начала считать про себя. Это помогало, но не сейчас. Одно пустое кресло, предназначенное для представителя полиции, стояло прямо в центре, среди гостей студии.
– Тридцать секунд, – сказал помреж.
Десять… девять… восемь… – высвечивались цифры на табло.
Лола сделала глубокий вздох и подняла глаза. Прямо перед ней в только что пустом кресле сидел Капелини.
– Привет! – Он положил ногу на ногу. – Почему не начинаем? Я готов!
