– Как вы сказали? Трындец? – криво усмехнулся гэбэшник. – А! Понял, про что вы. Но это уже не нашего ума дело. Повыше будут люди решать. Не нам чета. Ну, про ваше к Солженицыну отношение я читал. Только откуда вы взяли, что он был осведомителем лагерной администрации? Кто вам сказал?
– Догадался, – тоже ухмыльнулся я, – больно уж он скользкая личность. Такому только стукачом и работать.
– Стукачом? – посерьезнел гэбэшник, который более походил на бухгалтера, чем на представителя могущественнейшей организации в стране, а может, и в мире. Слишком он был серым и невыразительным. «Серый мышь» – так бы я его назвал.
– Стукачом… – повторил гэбэшник задумчиво. – А разве сообщать о готовящихся преступлениях – это стукачество? Или о том, какие планы строят наши идеологические враги? Что тут плохого, если гражданин хочет помочь своей стране?!
Ага. Вот теперь мы приблизились к главному! Вербуешь, собака? Ну что же… а я и не против! Примерим на себя костюмчик Бонда. Джеймса Бонда!
Хотя… это не тот случай. Скорее – Абеля, а не Бонда! Все-таки я советский человек! Хм… я советский человек? Да, советский! Я родился в СССР! И жить хочу в СССР! И умереть в СССР – лет через пятьдесят как минимум!
– Короче, что вам от меня надо? Хотите, чтобы я с вами сотрудничал? Ладно! Только на коллег стучать не буду! Если что-то рассказать о встречах с иностранцами, чего они, злыдни, мне толкуют, – это запросто. Этот журналюга, что пытался меня раскрутить на какой-нибудь антисоветский выпад, – самый настоящий враг. И скорее всего – штатный сотрудник ЦРУ.
– Да-а? – живо заинтересовался собеседник. – И как же вы это определили? Ну… что он штатный? Вычитали где-то в умной книжке?
Я посмотрел в глаза Семеничеву – в них плясал огонек смеха. И я понял – а ведь совсем не так прост мужик, как мне показалось с первого взгляда! Ох как не прост! Вишь, как он мои дилетантские измышления влет срубил!
– Ладно. Поймали! – Я поднял вверх ладони, будто сдавался на милость победителя. – Мне простительно, я же фантаст. Вот воображение и разыгралось. Но зуб даю – стучит этот кадр в ЦРУ, только треск стоит! И, кстати, шанс, что он штатный сотрудник, достаточно велик. Уж больно он целенаправленно меня загонял в ловушку. Только вот как-то неумно это делал – при всех, при Нестерове. Будто собирался меня не вербовать, а замазать перед нашими властями.
– Ну что же… – собеседник посерьезнел, построжел, из глаз ушла насмешка. – По большому счету, вы правы. Он сотрудничает с ЦРУ, как, впрочем, и большинство журналистов, работающих у нас в стране. Потому с ним надо быть очень осторожным. Так вы готовы с нами сотрудничать?
– Готов. Всегда готов что-то сделать для своей родины! В разумных пределах, конечно. Что от меня толку? Старый сказочник, книжки вот пишу. Поеду защищать честь нашей родины в гнездо врага!
– У меня все время ощущение, что вы как-то несерьезно относитесь к ситуации. – Собеседник прищурил глаза. – Что вы хохмите и потихоньку издеваетесь. Или не так?
– Конечно, не так! – Я искренне изумился. – Какого черта вы на меня напраслину возводите? Даже обидно! Я же сказал – готов сотрудничать! Хотите – подписку дам! Что-то важное для страны узнаю – вам расскажу. Что еще-то от меня хотите?
– Вы на самом деле ненавидите Солженицына?
– Нет, конечно!
Брови мужчины поползли вверх от удивления, и я пояснил:
– Я с ним и не виделся ни разу. Но, на мой взгляд, он человек нехороший, и книги его нехороши. И он делает все, чтобы вы его вышибли из страны. Просто-таки дожидается этого! И не дай бог вы ему посодействуете! Знаете, будь я на вашем месте, я бы его просто тихо грохнул. Ну на кой черт такая опухоль в здоровом теле советского народа?! Нет Солженицына – нет проблем! А вот с Бродским всё наоборот – надо дать ему всего, пусть печатается, пусть ему премию какую-нибудь дадут! И увидите – зарубежные «друзья» сразу от него отлипнут. Зачем им какой-то обласканный властью поэт-середняк?
– О как! Вы считаете, что Солженицына надо… убить?! И что, вы лично готовы это сделать? Это для того вы тренируетесь в стрельбе? И ходите в спортзал? Кстати, а где вы изучали такие интересные приемы рукопашного боя? Ах да… вы же не помните ничего! Вы же память потеряли! А может, не теряли?
– Я не собираюсь никого убивать. И да, я ничего не помню из своего прошлого. Можете доказать обратное – пожалуйста, докажите! Я в вашем распоряжении.
Молчит, смотрит мне в глаза пристально, как будто хочет просветить насквозь. Давай, давай… свети! Можешь даже гипнотизера вызвать! Зина постаралась – такой ментальный блок мне в мозг воткнула! – хрен вы его преодолеете даже с какой-нибудь сывороткой правды! Никто не сможет вытащить из меня информацию без моего желания! Если только пытками. А пытать вы меня не будете.
– Товарищ Семеничев… если вы со мной закончили, можно я пойду домой? У меня работы непочатый край, а сегодня еще хотел зайти в спортзал, потренироваться с ребятами. Кстати, откуда вы знаете, что я в тир хожу и в спортзал? Следите?
– Мы все знаем. Работа у нас такая! – сообщил уверенно-гордо, с нажимом.
А похоже, ты все-таки не такой умный, как я думал. Иначе не считал бы меня дураком. А наблюдение они все-таки установили. И хорошее такое – с первого взгляда и не разглядишь, следят за тобой или нет. Впрочем, а я и не делаю ничего предосудительного. Кстати, надо съездить на соревнования с Аносовым – я же ему обещал. Двадцатого марта, в Воронеже – постреляю, почему бы и нет? Куда-нибудь попаду, однако.
– Итак, товарищ… не знаю вашего звания… – я сделал паузу, но он промолчал, – я могу идти домой?
– Вначале прочитайте, как советскому гражданину следует вести себя за границей. Памятка. Потом распишетесь, что прочитали. А я пока вас покину – на время. По столам прошу не лазить, шпионские приспособления никуда не совать и тайные планы, что лежат в сейфе, не фотографировать! Хе-хе-хе…
Шутник, однако. А мое дело убрал в сейф, откуда и достал пресловутую памятку. На столе не оставил. А я хотел туда нос сунуть…
М-да… тому, кто составлял эту дрянную памятку, надо гвоздь в голову забить. Памятка барана для баранов. Ходить в группе, на провокационные вопросы не отвечать, бла-бла-бла… Но положено прочитать, я знаю. И расписаться, что предупрежден. Так что если я сделаю там какой-нибудь выбрык, куда-нибудь скакну не туда – с них и взятки гладки. Это типа инструктажа по технике безопасности – в случае производственной травмы без него инженера по ТБ просто сажают.
Семеничев вышел, прикрыв за собой дверь, а я остался читать этот гимн идиотизму. Почему бы и не прочитать, если требуют? Кстати, насчет «сунуть нос, куда надо» – возможно, что меня даже откуда-нибудь пишут на камеру…
Тьфу! Какие камеры в 1970 году?! Максимум подслушка! Вот она – точно есть. А камеры… это анахронизм.
К начальству пошел докладывать, точно! Ну и пусть… подпишу ему бумагу о сотрудничестве, иначе точно хрен выпустят. Темная я лошадка. Неизвестно откуда взялся, неизвестно кто такой. Такого пускать в капстрану? Да еще в какую! Там злые шпионы – ты их в дверь, они в окно! Хе-хе… Интересно, а в горком на комиссию все-таки потащат? Потащат, наверное…
