— А если женщина желает заниматься каким-то своим делом? Да вот хотя бы наукой! — продолжила допытываться Марник.
— Наукой?! Боги, откуда у вас такие мысли!.. Пусть подобными глупостями развлекаются мужчины, а у женщины есть предназначение: быть женой и матерью!
— Одно другого совершенно не исключает, — возразила Лора Фаль. — Я, смею надеяться, неплохая жена для своего мужа и мать для детей, однако это совсем не мешает мне еще и преподавать.
— Ну, если вам хочется так выматывать себя и растрачивать на подобные глупости… — неодобрительно качнула головой Амея.
Разговор продолжался в таком ключе достаточно долго. Олира рассеянно вышивала, не принимая участия в споре, но очень внимательно слушала. И никак не могла отделаться от неприятного холодка где-то в затылке и кома в горле: слишком созвучна была эта тема вчерашним рассуждениям Ильнара Тавьера. Настолько, что королева подозревала какой-то умысел или даже заговор, хотя и понимала, насколько это нелепо и походит на паранойю. Не надо было смотреть на артефакт, чтобы понимать искренность женщин, затеяли они эту беседу не по чьему-то поручению. И все же…
Все же вот они, в явном виде, два пути, предложенных безопасником. Быть матерью, жить за каменной стеной одобренного Советом мужчины — не то в замке, не то в темнице, — и не задумываться о сложных вещах. Или быть кем-то, кроме этого. Выматывать себя и тратить на… что-то еще, что-то, что считаешь достаточно важным. Позволить принимать решения кому-то, как было раньше, или взять это на себя.
Ради чего отказываться от тихой, спокойной жизни? Тавьер ясно дал понять, что и без Олиры найдется, кому управлять страной. Ей даже разрешат самостоятельно выбрать консорта, пусть и из ограниченного круга лиц, но ведь это уже заметно больше, чем позволялось раньше! Зачем рваться куда-то еще? Это чужая страна. Править ей — наживать множество проблем и врагов. Олиру станут обвинять в том, что она подыгрывает Фоссе, и еще в тысяче разных грехов.
Ради сына? Пожалуй. Вряд ли Совет, отведав власти, так легко с ней расстанется и передаст бразды правления подросшему наследнику.
Но страшно. Поднять голову, выпрямиться, заявить о себе, подставиться под удар… Стоит об этом подумать, и в ушах звучит грохот близкого взрыва, потом мгновение оглушающей, страшной тишины и — нарастающий тревожный гул, словно где-то рядом рокочет обвал, и надрывный детский плач. Наплывают запахи пыли, деревянной трухи, крови и смерти. Перед глазами — видение окровавленных тел на полу. Чья-то крепкая рука, твердо поддержавшая под локоть и потащившая прочь…
Как оказалось потом — рука начальника Тайной канцелярии, так и таскавшего за собой насмерть перепуганную королеву весь тот страшный и очень долгий день, кусками выпавший из памяти.
Готова ли она рискнуть и, возможно, пройти через этот кошмар повторно? Это если снова повезет, а ведь куда выше риск оказаться на полу среди трупов. Ведь тот, кто убил короля, явно расчищал дорогу к трону не Олире.
Глупый вопрос. Конечно, нет! К такому невозможно подготовиться! Но…
Заманчиво. До чего же это заманчиво — наконец взять свою судьбу в собственные руки. Не подчиняться чужой воле, а делать то, что сама считаешь нужным. Расправить крылья и шагнуть с обрыва. Разобьешься, взлетишь — не угадать. Но все будет зависеть только от тебя.
За рукоделием и разговором женщины провели пару часов, Олиру уже вовсю мучили совесть и беспокойство. Ведь там, за пределами этих покоев, кипела жизнь. Плелись интриги, люди Тавьера шли по следу преступника, вершилась судьба всего Турана и его королевы. А она сидела тут, словно ничего не произошло, и расшивала шелк цветами…
Олира понимала, что ничем не сумеет помочь: она не то что преступников ловить не умела, даже в настроениях здешней знати почти не разбиралась! Поначалу, конечно, внимательно наблюдала за собственным окружением, но тяжелая беременность забрала все силы и все мысли. Однако бездействие в четырех стенах все равно сводило с ума — пустыми разговорами, медленным маятником иголки в руках и полным неведением. Королева чувствовала себя щепкой в яростном горном потоке, которая несется невесть куда — и не может ни сопротивляться, ни даже узнать, тихая заводь впереди или бездонная пропасть.
Когда внутреннее напряжение достигло пика, и женщина поняла, что вот-вот сорвется — в дверь постучали.
— Ваше величество, к вам арлаккат Мисори. Желаете принять? — невозмутимо спросил охранник.
— Да, конечно! — кивнула Олира, откладывая вышивку и прилагая все усилия к тому, чтобы умерить неприличную радость. — Пригласите.
Посетитель вошел стремительно. Порывисто преодолел полкомнаты, направляясь к королеве, но потом вспомнил о приличиях и, замерев на месте, учтиво поклонился:
— Ваше величество, прекрасные сарты…
— Доброе утро, Деналь. — Олира все же не удержалась от искренней, радостной улыбки. — Вы с дороги?
— Прошу простить мой внешний вид. — Он виновато развел руками, подразумевая запыленные сапоги и несвежую рубашку. — До той глуши, где я был, только поздней ночью дошли новости, и я поспешил убедиться лично, что вы действительно не пострадали. И так пришлось отложить отъезд до утра, поэтому тратить еще несколько минут на смену одежды оказалось выше моих сил.
— Ну что вы, не стоило так спешить, — вежливо ответила королева, хотя, что скрывать, спешка мужчины доставила ей удовольствие. А оставшаяся прозрачной капелька артефакта породила тепло в груди и заставила буквально сиять от радости. Он действительно искренне переживал. Приятно.
Деналь Мисори был весьма хорош собой: типичный местный уроженец, темноволосый и темноглазый, рослый, с военной выправкой — сильный дар мага воздуха определил его судьбу. Точнее, сделать это пытался его отец, но единственный наследник оказался упрям и удрал из отчего дома. Поступил на учебу в ближайшее отделение Сечения Сферы, заключил контракт с короной: десять лет службы боевым магом в обмен на оплату обучения, после которых молодой маг надолго задержался на границе. Насколько Олира знала, этим поступком Деналь вбил клин между собой и отцом, они до сих пор толком не общались.
Знала арлакката Мисори и Даршарай, но, конечно, не как сотрудник Тайной канцелярии, а как воспитанница каяра Лестри: этот маг был дружен с Граем и нередко становился гостем его дома. «Нередко» — в тех исключительных случаях, когда Тагренай задерживался там дольше нескольких дней.
Вот о чем перевертыш не знала, так это о близости воздушника с королевой.
— Садитесь, Деналь. И познакомьтесь, наконец, с этими достойными сартами, которые теперь составляют мою свиту.
— Благодарю, ваше величество. — Мужчина опустился в ближайшее к Олире свободное кресло. — Что до знакомства — я имею честь знать всех присутствующих здесь прекрасных сарт и восхищен вашим выбором. — Не вставая с кресла, он уважительно склонил голову, обращаясь ко всем сразу. — Искренне надеюсь, что уж теперь-то у вас появятся настоящие преданные подруги.
