Глава 3. Подкуп и возврат фамильных драгоценностей
И я вдруг увидела, как, опустив руку в свою сумку, мама достала оттуда несколько блестящих камушков, а еще – серебряную шкатулку, свадебный подарок моего папы – все наши сокровища.
– Мама, остановись!!! – поняв, что моя родительница решила предложить служанке взятку, я просто обомлела. – Отдай лучше все это мне, и я как-то сама потом придумаю, куда мне деть, чтобы…
– Отойди! – грубо отбросив мои руки, мама передала алчной служанке все наши сбережения.
– Ну… если так… то… Идите за мной. Вот только… Тебя зовут Изуми?
– Ага, – сказала я, стараясь испепелить коротышку взглядом.
– Так вот, Изуми, тебе следует как-то… выровнять свое выражение лица, и убрать волосы, согнуть немножко спину, а то…
– А то что?! – с вызовом глядя в лицо коварной взяточнице, я не намерена была слушать ее советов.
– А то тебя не возьмут, уж слишком ты красива.
– Но… – я хотела снова возразить, но мать сильно ударила меня кулаком по спине.
– Слышала, что тебе говорят? Ну-ка немедленно сгорбись! И вот… на тебе мой ситцевый платок, спрячь под него волосы. Да не улыбайся! А то как дам!
…
Что мне было делать? Покорившись матери, я, словно нищая попрошайка, вошла в ворота.
– А вы куда это? – остановила мать служанка, когда та тоже переступила черту, отделяющую усадьбу от равнины.
– Как это куда? Я – мать этой девушки.
– И что из того?
– Разве не мне вы должны отдать плату за весь год?
– Это еще чего?! – хмыкнула служанка, и у меня немного отлегло от сердца. – Еще ведь ничего не ясно. И даже если вашу дочь примут на работу, то плату она получит только в конце положенного термина, к тому же в собственные руки.
– А это уже нет! – взвизгнула мать, крепко хватая меня за локоть. – А если Изуми к тому времени выйдет замуж, вот за вашего этого свинопаса, и что, ее денежки попадут к нему?
– Ну да, – хватая меня за второй локоть и просто таки силой затаскивая обратно во двор, ответила ей коротышка. – А как же иначе?
– Нет, мы так не договаривались, отдайте дочь сюда, она моя, и только я имею право на ее деньги!
– Вы ошибаетесь! – и мяурка, резко оттолкнув мою мать, а меня втащив вовнутрь, захлопнула ворота, быстро накинув щеколду.
– Ой… – только и сумела я пискнуть.
– Ага, кукиш ей! – ведя меня по аккуратной аллейке, вьющейся между тюльпанами к порогу дома, сказала служанка. – Знаем мы этих мамочек, я сама еле-еле сбежала от такой в столицу. И то, представляешь, она и тут меня достала! Так я уже третьего хозяина меняю, чтобы замести за собой следы!
– Даже так? – я постепенно стала проникаться доверием к этой девушке.
– Я не хотела, чтобы ты работала в поместье, но как только услышала эти знакомые мне интонации. И вот, – она протянула мне шкатулку и камешки. – Возьми себе обратно, это твое.
Глава 4. Что ты умеешь делать?
– Как же тебя зовут? – на моих глазах выступили слезы восхищения и благодарности.
– Лаурисса, – сказала девушка. – Я проведу тебя к управляющему, но одно условие…
– Какое? – прижимая к себе фамильные сокровища, я готова была согласиться на что угодно, лишь бы как-то отблагодарить мою спасительницу.
– В этом доме я встретила своего жениха, У-Марека, так вот…
– Я поняла, не бойся, – улыбнулась я. – Он на меня не клюнет. Ведь на таких, как я, не женятся! И если я даже понравлюсь твоему У-Мареку, то смотреть на меня он будет разве что как на экзотическую игрушку, которой можно тайно попользоваться и бросить.
– И все равно, я прошу тебя держаться от него подальше, хорошо?
– Я обещаю тебе, Лаурисса! – и я, не сумев совладать с возникшим вдруг желанием, бросилась к этой девушке и нежно обняла ее за плечи.
– Да будет тебе, будет… – легонько отстраняя меня от себя, Лаурисса придирчиво осмотрела мою внешность.
А была я и вправду красивой, и даже слишком: летящая вперед головка на длинной и стройной шее, прямой нежно очерченный нос и большие миндалевидные глаза (прикрытые тяжелыми веками), скрывающие жар утомленной страсти, высоко изогнутые дуги бровей, волевой, но не тяжелый подбородок на широком худощавом лице.
Увидев меня такую, да еще и в этом коротком нелепом платьице, управляющий домом просто ошалел, ослепленный моей красотой.
– Это кто? – не имея сил оторвать от меня взгляд, спросил Винсент (так звали управляющего домом) у стоящей рядом со мной и вовсю ухмыляющейся Лауриссы.
– Ее зовут Изуми, и она прибыла сюда из Тихой Заводи, – ответила она вместо меня.
…
Но я и сама умела говорить, да еще как! Ведь не зря же я тайно прочла все древние манускрипты, хранящиеся в подземельях нашей маленькой поселенской церковки, проникая туда без спросу во время богослужений.
Когда все прихожане молились, закрыв глаза, я осторожно открывала потайную дверцу в стене и, согнувшись вдвое, прыгала в сырую темень.
А уже там, выбрав наугад какой-то фолиант, прятала его под мышку и быстро возвращалась назад. Не дождавшись окончания службы, я во всю прыть бежала домой, чтобы там, уединившись в какой-то комнате и сославшись на мучающую меня мигрень, укрыться с головой и читать запоем.
А потом, дочитав до конца, я шла в церковь, возвращала книгу обратно и брала другую.
Когда же вся «библиотека» была мною прочитана, я начинала воровать книги по новой.
Ведь в нашем селении была только начальная школа, где учили читать и писать, а также слагать числа до ста. Все остальное образование считалось вредным.
…
– Ага, Изуми… – управляющий обошел вокруг меня и, щелкнув языком, остановился, глядя мне в лицо. – И по какой надобности к нам?
– Я… Меня привела мама, чтобы устроить работать в какой-нибудь дом.
– В какой-нибудь? – ухмыльнулся Винсент. – И кем же ты, милое дитя, хочешь работать в доме?
– Ну… возможно, горничной?
– А что ты умеешь делать?
– Все… умею, – не совсем уверенно ответила я, так как по сути, что я могла?
Жили мы, как и все обычные мяуры, в стволе огромного дерева, где обо всем позаботилась природа. Да, у нас были кровати, диван, посуда, и даже своя небольшая купальня. Но этот роскошный дворец, с тяжелыми портерами на окнах, поблескивающими зеркалами на стенах, оклеенных вычурными обоями; люстры, столики, ковры, мягкие диванчики…
– Ухаживать за дорогой одеждой сможешь?
– Смогу! – сходу выпалила я, взглянув в желтые глаза Лауриссы, вовсю мне подмигивающей.
