* * *
После свадьбы (когда немногочисленные гости сначала кружились в танцах, потом — угощались вкуснейшей едой и, наконец, забавлялись разными играми), мы с бароном Экбертом снова отправились в нашу спальню. Поцеловав мне руку, мой новоиспеченный муж отправился по каким-то своим делам, я же осталась одна.
С помощью служанок сбросив из себя платье, я пожелала принять ванну, как делала это дома. Вход был прямо из спальни, поэтому я пошла туда, как была — в одном лишь белье. Сев на покрытую бархатом скамейку, я оперлась спиной о стену, наблюдая за тем, как горничные копошатся возле небольшого мраморного бассейна, заполняя его водой. Ароматный пар поднимался к потолку и красивыми волнами опускался вниз, заполняя собою все пространство. Ощутив небольшое неудобство, я вытянула из волос шпильки, шелковистые пряди тут же упали мне на плечи, покрыв их, словно вуаль.
— Госпожа, позвольте вам помочь? — потупив взгляд, возле меня остановилась девушка.
— Позволяю, — устало выдохнула я.
А потом служанка расшнуровала мой корсет, сняла его из меня, и моя девственная белая грудь слегка всколыхнулась, высвобождаясь из тесных оков ткани и специальных костяных вставок. Панталоны я сняла из себя сама, слегка смутившись все-таки, когда увидела несколько капель крови, пролившейся из того места, которое теперь я стыдливо прикрыла ладошкой (хоть раньше мне было все равно, когда прислуга видела меня голой). Вот только раньше там были курчавые волосики, теперь же — только нежные розовые лепестки бутона. Шелковые, расшитые белыми лилиями чулки полетели в ту же кучу, где уже покоились платье, корсет и панталоны. Наконец, сняв из себя жемчужное ожерелье и серьги (ведьмовской кулон я все-таки решила на себе оставить), я резко встала.
— А волосы, госпожа? — несмело проблеяла служанка.
— А что с моими волосами не так? — хмыкнула я, уверенно направляясь к мраморной ванне, возле которой, услужливо держа в руках мочалки, стояли две девицы-мойщицы.
— Их нужно заколоть, вы же не собираетесь мыть волосы?
— Нет, — сказала я, — как-то не хочется спать с мокрой головой.
— Тогда позвольте прикрыть ваши волосы платком, прежде скрутив их в узел?
— Хорошо…
Оперевшись на руку девушки, я осторожно стала на одну из нескольких широких ступенек, спускающихся в купель. По дну там была разложена ткань — такого я еще не видела, но — это был иной дом, и порядки тоже иные. Поэтому я сначала села, а потом и легла в воду, свободно протянув ноги и оперевшись на специальную подставку, которую служанки погрузили в емкость. Несмотря на то, что ванна эта была из камня, вода в ней имела комфортную температуру. Закрыв глаза, я ощутила себя так, словно была погружена в теплое молоко. И вправду, через мгновение ощутила какие-то струйки, касающиеся моего тела, а также разливающиеся в купели, они были более теплые, и мне стало интересно.
— Ах, это и вправду молоко? — воскликнула я, наблюдая, как служанка, накренив над водой небольшую лохань, льет оттуда белую жидкость.
— Да, госпожа, молоко ослицы, — ответила девушка. — После него ваша кожа будет нежной и бархатистой.
— Вот и чудесно, — и я снова погрузилась в негу, ощущая, как руки служанок, сжимающие в пальцах мочалки, опустившись под воду, осторожно и бережно натирают мои колени, потом бедра, живот, почти невесомо кружатся вокруг белых полушарий…
Когда, завернутая в полотенце и утомленная купанием, я вошла в спальню, мой муж как раз сюда входил.
— Ну что, как вы, новоиспеченная баронесса Милена де Суарже? — спросил он, глядя на меня горящими от страсти глазами.
— Чудесно, — я улыбнулась ему в ответ. — Как там гости?
— Управляющий определил каждому спальню, и ваша маменька находится в самых лучших апартаментах.
— А что Серж? — отчего-то решила спросить я.
— Этот юноша, исполняющий роль посаженого отца? — хитро прищурясь, спросил Экберт.
— Ну да… — смутилась я.
— Я приказал поселить его в смежные комнаты, так что…
— Боже. Зачем? Уж не подозреваете ли вы, что моя мама и этот… Серж, что они… что между ними… — замялась я.
— Приличия соблюдены, — сбрасывая на землю плащ, которым были покрыты его плечи, мужчина прошел мимо меня, направляясь в сторону ванной. — А остальное… Знаете, Милена, ваша маменька — молодая и обворожительная дама, заслуживающая иметь если не мужа, то, по крайней мере, любовника. И этот Серж, как я успел заметить…
"Неужели барон Экберт де Суарже настолько чуткий человек?" — с удивлением провожая взглядом его крепкую мужскую фигуру, подумала я.
Дверь в ванную так и осталась приоткрытой, и я решила полюбопытствовать, как же именно будет мыться мой муж, ведь каменная емкость до сих пор была заполнена той купелью, из которой только недавно выбралась я. Заглянув в щелочку, я просто обомлела, а потом… Резко открыв дверь, вошла.
— Барон? — дрожащей рукой я показала на одну из служанок, склонившуюся над водой и погрузившую туда обе руки. — Как это понимать?
— Что именно? — с удивлением вскинув брови, мой новоиспеченный муж повернул ко мне лицо, его же пухлые бордовые губы были растянуты в блаженную улыбку.
— Это? Она… что эта девушка делает там… руками…
— Господи, достопочтенная сударыня, моя жена, теперь уже Милена де Суарже, — продолжил говорить мужчина, — ну конечно же, мыться мне помогают служанки, девушки, или вам было бы приятней, если бы вы застали за сим занятием кого-нибудь из юношей — конюшего, камергера, или посыльного?
— Нет, но… вы бы как бы уже женаты… — промямлила я, наблюдая, как бесстыжая девица наклоняется все ниже, а ее не в меру пышная грудь почти вываливается из мокрого лифа, глаза же мужа устремлены туда.
— И что? — хмыкнул барон де Суарже, поворачиваясь более удобно, позволяя служанке тереть свое тело под водой, меж тем его руки, словно сами собой потянулись к ее бесстыдно выставленным на показ прелестям, а на поверхности воды мелькнуло то, что я впервые видела сегодня во время исполнения им супружеских обязанностей.
— Но, — возмутилась я, указывая пальцем на девушку, которая, бросив тереть стопы моего мужа, вдруг припала губами к показавшейся головке члена и принялась его ласкать — прямо у меня на глазах.
— Вас это сильно смущает? — блаженно откинувшись спиной на свернутую валиком ткань, быстро подложенную туда другой мойщицей, почти что простонал мужчина.
— Да, — не сдержав эмоций, взвизгнула я. — Это просто что-то чудовищное.
— Хм… — и барон Экберт, притронувшись ладонью к волосам девушки, осторожно отстранил ее лицо от своего члена. — Я как-то не подумал. Понимаете, дражайшая моя жена, — и мужчина сел, удобно раскинув руки и оперевшись спиной о мраморный бортик, его черные глаза были сосредоточены и устремлены прямо на меня. — Мне уже как бы не шестнадцать, и даже не двадцать, — сказал он, — и я — нормальный мужчина, имеющий определенные потребности. До сих пор, как вы знаете, я не был женат, но все же… это не освобождало меня от низменных, как вы можете думать, страстей. Вот только это физиология, дорогая моя. И я не знаю, чему там вас учили родители, но вы должны бы уже понимать, что, дожив до этого дня, я приобрел кое-какие привычки, так что…
