— Соглашение было заключено только на словах, — ответил черноволосый парень, — дядюшка Экберт и мой папа, барон Филип де Альбе, доверяли друг другу, и поэтому… Но, лишь только собрав необходимую сумму, мы решили погасить долг, тяжким бременем висящий на нашей семье.
— Что ж, — улыбнулась я, польщенно наблюдая за тем, как пристально смотрит на меня виконт, — я буду рада освободить вас, господин Рауль, и ваших родителей, от непосильной ноши.
— Прошу, — и, кивнув головой, парень подозвал слугу, стоящего в сторонке. Тот тут же подошел ко мне, ставя возле ног небольшой кованный железом сундук. — Здесь все до последней монеты.
— Что ж, мне придется поверить вам на слово, виконт де Альбе, — сказала я, отчего-то вдруг охрипнув, словно мне не хватило воздуха, — я не знаю суммы.
— Но…
— Но я не сомневаюсь. Спасибо. И это все?
— Да, достопочтенная госпожа баронесса, — поклонился парень, — и я могу сейчас же отправиться в обратный путь, только…
— Нет, ну что вы, — поспешила возразить я, удивляясь той мысли, что мне ни за что не хочется отпускать от себя молодого виконта, словно вместе с ним я могла бы потерять что-то неимоверно дорогое. — Вам незачем вот так сразу же уезжать. А как же правила приличия? Здесь что, не найдется еды и свободных комнаты для вас и ваших людей? К тому же, если вы мой родственник, думаю, вам будет интересно взглянуть на своего… дядю.
— Ах, малыш Мишель, — взмахом головы отбросив назад длинные прямые волосы, улыбнулся виконт, а его взгляд, устремленный прямо на меня, заставил мое сердце вздрогнуть еще раз. — Конечно же, дорогая баронесса, если вы не против, я воспользуюсь вашим гостеприимством.
— Вот и хорошо, — внутри у меня все возликовало, — а то, знаете, иногда мне бывает невыносимо скучно — одной, в этих холодных и мрачных стенах.
— Да, здесь действительно немного мрачновато, — сказал Рауль, — давайте выйдем на галерею, там будет также потеплей, а то я весь продрог.
— Приготовьте господину Раулю де Альбе комнаты, а пока — быстро накройте стол в малой гостиной, — распорядилась я, — и закипятите побольше чаю.
* * *
Итак, до самого вечера мой день был заполнен приятными хлопотами, развлекшими меня от тягостных дум.
Пообедав, на правах хозяйки я проводила виконта до дверей выделенных ему апартаментов. Потом, возвратившись к себе, пока Рауль отдыхал с дороги, я приказала приготовить ванну, наполнив ее специальным составом, в котором когда-то купалась перед тем, как лечь в супружеское ложе с бароном Экбертом: отвар цветов белой акации, вересковый мед, горсть соли и добрая кружка коровьего парного молока. После купели я приказала приготовить мне сок из свежих яблок пополам с молодым вином. Потом загоняла служанок, сидя перед зеркалом и примеряя то одну, то другую диадему, решая, какая из них подойдет лучше всего — чтобы и не нарушить траурный наряд, и выглядеть как можно более соблазнительно. Сама не знаю, что на меня нашло, но вела я себя словно взбалмошная девчонка, собирающаяся на свидание с любимым.
— Простите, госпожа Милена, — когда я нарядилась в графитовые шелка и кружева — платье с глубоким декольте, длинные, выше локтя перчатки, а также украсила шею чудесным колье, под которым спрятался мой ведьмовской кулон, деликатно, но все-таки упрекнула меня Леонида. — Я думаю, корона сюда не подойдет.
— Это отчего же? — поворачиваясь к зеркалу то так, то эдак, спросила я, ощущая невероятный прилив сил. — Разве что… только серебряный ободок и эти чудесные сапфиры не сочетаются с камнем на колье, а так… Тогда, а что если я одену жемчужное ожерелье, а к нему — сережки, и… и это мрачное вдовье платье сменю на что-нибудь иное, а?
— Если вы позволите… — замялась служанка, — я бы посоветовала этого не делать, вы все-таки вдова, и еще не прошел год со дня смерти барона Экберта…
— Ну и что?
— Что подумает в таком случае ваш почтенный гость, виконт Рауль?
— И правда… — смутилась я, снимая диадему и распуская волосы. — Тогда… тогда пусть хоть локоны станут моим украшением, как считаешь?
— Думаю, этого вполне будет достаточно. Вы и так невообразимо прекрасны, госпожа баронесса.
— Да? Ну, спасибо, — улыбнулась я. — Впрочем… принеси-ка мне тот флакончик, с кисточкой.
— Какой именно? — уточнила Леня.
— Тот, что привезла мне в подарок маменька.
— Розовую краску для губ?
— Ага, именно ее. Знаешь, мне кажется, что наступил момент, когда я могу ею воспользоваться.
И вот, накрасив губы и свободно распустив волосы по плечам, я вышла к виконту Раулю де Альбе в сад — все-таки во вдовьем платье, но красивая безумно. Признаться, мне нестерпимо хотелось соблазнить этого юношу, произвести на него впечатление, а если повезет — даже влюбить в себя. Во-первых, я была слишком молода и красива, а во-вторых… я заметила, с каким нескрываемым восхищением парень смотрел на молодую вдову своего дяди — то есть, на меня.
Деревья полыхали яркостью расцветок, повсюду цвели розы — эти цветы особенно были красивы осенью, когда их листья, ударенные первыми заморозками, немного увядали, аромат же наполнял собою воздух, и так пьянящий.
— Позвольте сделать вам комплимент, — беря меня за руку и осторожно притрагиваясь губами к кончикам пальцем, сказал виконт, как только я приблизилась.
— Позволяю… — я инстинктивно поправила волосы.
— Вы очень, очень, просто ослепительно прекрасны. И я в жизни еще не видел никого, красивей вас. И это не просто комплимент…
— Вы преувеличиваете, — меж тем зарделась я.
— Совсем нет, — Рауль подошел вплотную, подставил мне локоть, я взялась за него, и мы вместе двинулись по тенистой аллее вглубь парка.
Разговаривать с этим молодым человеком для меня было одно удовольствие: виконт был почти моим ровесником (ему только недавно исполнилось двадцать пять лет), к тому же — успел попутешествовать, многое повидал, был начитан. Поэтому когда мы возвратились в замок, вечерело.
За ужином служанки принесли Мишеля, и Рауль несказанно удивил меня, играя и сюсюкая с ним, как заправский нянь.
— А вы умеете ладить с малышами, — похвалила я виконта, когда тот, ни мало не беспокоясь о чистоте своей одежды, принялся побрасывать малютку-Мишеля, тискать его и прижимать к себе, в то время когда ручки сынишки были испачканы вареньем.
— Я люблю детей, — заливисто хохоча, ответил мне барон, — к тому же этот мальчишка — просто красавчик, посмотрите, баронесса, какие у него кудряшки, словно у вас.
— Но… скорей, волосы моего сынишки по цвету напоминают ваши, — уточнила я, поражаясь сходству: Мишель был копией моего покойного мужа, а значит, и Рауля — такой же чернявый и смуглолицый.
— И я думаю, что если бы мы вот так, все вместе — я, маленький барон де Суарже и вы, баронесса, выехали бы в свет, все сразу же приняли бы нас за семью.
