— А то вы меня не понимаете? Сами ведь женщина.
— Тогда… Если хочешь, найди себе кого-то и выходи замуж.
— Кого найти? Все нормальные мужики давно женаты, а те, что холостые — или пьют по-черному, или больные все.
— А как же Филип? — отозвалась из своего угла Леонида. — Он на тебя, Кати, глаз давненько положил, только вот ты сама от него нос воротишь.
— Филип? — хмыкнула служанка и неожиданно так крепко стиснула мое колено, что я даже вскрикнула. — Да у него же пятеро детей, к тому же… он намного ниже меня росточком, не дотянется, куда надо.
— Ах ты бессовестная, — я легонько ляпнула ее по лицу мокрой ладошкой.
— Ой, простите… — виновато хлопая глазами, побагровела и так красная служанка. — Просто…
— А если у меня ребенок, так что, от этого я стала хуже? — спросила я.
— Вот ведь сравнили, — продолжая меня массировать, буркнула Катарина. — Вы — госпожа, молодая, красивая, богатая. А я?
— А у тебя что, есть дети?
— У меня нет.
— Ну так вот, — хлопнув по поверхности воды рукой, так что брызги разлетелись во все стороны и даже обляпали картину, взвизгнула я, — завтра же выйдешь замуж за Филипа. Это приказ. Будет тебе и муж, и детки, а то вздумала — дети ей помеха. А что мужчина ростом не вышел, так то не беда, сладится.
— Госпожа баронесса… — Катарина замерла, глядя на меня изумленными глазами. — Но как же — без любви?
— А что, моего покойного мужа ты крепко любила? Повторяю: это приказ, и если ты его ослушаешься — завтра же убирайся вон. И поедешь не в Веселково, а в иное место, куда подальше, поняла?
— Слушаюсь…
— Леонида, — позвала я камеристку, — чтобы завтра же сыграли свадьбу. На тебе и венчание, и платье молодой.
— Хорошо…
Таким способом выпустив пар (а вместе с тем как бы отомстив одной из своих прежних соперниц), я немного пришла в себя. И когда ложилась в постель, была уже спокойной настолько, что как только голова моя коснулась подушки — сразу же провалилась в крепкий и здоровый сон.
* * *
Проснулась я только утром. Повернув голову, увидела возле себя мирно спящего виконта Рауля, и сильно удивилась — как это настолько возжелавший меня парень не посмел разбудить меня ночью.
— Вы уже проснулись? — как только я попыталась осторожно встать с кровати, услышала его шепот.
— Ах, виконт, простите, я вчера настолько умаялась, что упала замертво. А почему вы меня не разбудили?
— Я любовался вами спящей, — протягивая ко мне руки и касаясь талии, ответил парень. — Никогда прежде не испытывал подобного наслаждения: видеть, как твоя любимая спит. Вы знаете, Милена, что у вас просто ангельские черты лица? И как же я мог потревожить сон моего ангела?
— На самом же деле я… — и я сразу же прикусила себя за губу, потому что чуть было не созналась, кем я являюсь на самом деле. Но виконт и тут меня опередил.
— Я знаю, кто вы, — привлекая меня к себе, улыбнулся он, — вы — ведьма, ведь так?
— А как… откуда вы узнали? Кто-то из прислуги рассказал? Или?..
— Все красивые женщины — ведьмы. А еще — вы ведь заколдовали меня с той первой минуты, как только я вас увидела.
— Ах, вот вы о чем… — выдохнула я, поняв, что это обычный, хоть и заслуженный комплимент моей красоте.
— И даже если бы вы по-настоящему были колдуньей, — меж тем продолжал разглагольствовать Рауль, а его пальцы уже вовсю скользили по моим ногам, — то я был бы только рад этому.
— И почему же? Что такого хорошего в колдуньях?
— Я был бы навеки защищен.
— И от чего же вас нужно защищать?
— От себя же самого…
— Уточните?.. — ощущая крепкие мужские руки у себя на бедрах, задохнулась я, даже без слов зная ответ.
Но юноша и не хотел ничего больше говорить, вместо этого он сжал меня всю, навалился, накрыл своим телом, а его страстные губы впились в мои. Понимая, что будет дальше, я покорно распласталась, разведя в стороны колени и позволяя Раулю более удобно совершить то, что он хотел. Но он не действовал стремительно, как я на то надеялась, а поступил несколько иначе.
Вот наши руки сцепились. Подняв их над головой, Рауль покрыл всю меня поцелуями, опускаясь все ниже.
— Что вы хотите делать? — прошептала я, стыдливо сведя колени, когда поцелуи почти достигли женского естества.
— Позвольте мне это, дорогая… — судорожно сжимая мои пальцы в своих, прошептал юноша. — Я так этого хочу…
— Так значит, вы опытный любовник? — грудь моя вздымалась — но не от гнева или подозрений, я была выше этого, мне было просто любопытно знать, но также я сгорала от желания, чтобы все произошло как можно быстрее — я уже ощущала трепет у себя внутри, и необходимо было унять его, а не то…
— Дорогая… — упрямо следуя к своей цели, виконт все-таки соизволил мне ответить, — конечно же, я давно не девственник, простите… Но я все-таки мужчина, так что…
— Понимаю, и прощаю… — простонала я, потому что в следующую минуту, уличив нужный момент, юноша сомкнул свои губы на моих нижних губках, одновременно погрузив внутрь язык и производя там умопомрачительные движения, от которых я завыла, словно волчица и забилась, словно рыба об лед, выброшенная умелой рукой на берег.
Безудержно лаская меня своим ртом, Рауль отпустил руки, сразу же сомкнув их на моей попе, притягивая к себе поближе, чтобы было удобней. Не имея сил контролировать сама себя, я схватила его пальцами за волосы, прогнулась в спине, делая непроизвольные рывки навстречу, ощущая, как пожар разгорается все больше.
— Там… там… — мотая головой по подушке, жарко шептала я, стараясь подсказать парню, что ему также необходимо прикоснуться к заветному бугорку, находящемуся между моими складочками, в основании их, потому что именно оттуда чаще всего распространялся импульс, позволяющий достичь желаемого экстаза. А иначе я могла биться в сладчайших муках нескончаемо долго, но так и не получив вспышки, что позволяла потом умиротворить и тело, и ум.
Но виконт меня не слышал, или не понимал, чего я хочу (все-таки он не был настолько опытен, как его дядя, покойный барон Экберт), поэтому я вынуждена, сильней потянув его за волосы, громко объяснить:
— Притроньтесь к моей жемчужине, поцелуйте ее, обласкайте — если хотите и вправду сделать меня счастливой.
На этот раз он сообразил, что к чему, но выводы, как и действия, следующие за ними, были слишком поспешны. Потому что как только обворожительно проворный язычок юноши заскользил вокруг моего "острова Буяна" — я сразу же взорвалась. Разметавшись по постели и выгнувшись дугой, я задрожала, исторгая из себя стоны и безудержный смех попеременно, сгребая ногами и пальцами рук простыни и роняя слезы…
