— Да что ж это такое, Милена? — беспомощно заламывая руки, страдала маменька. — Всю ночь не спали, готовились — и так?
— Может, оно и к лучшему, — вздохнула я. — Хоть поедим спокойно, а то меня, знаешь ли, отчего-то пугает этот стремительный взгляд. Кстати, мама, ты заметила, какие необычные у барона зрачки? И как он одет…
— Очень красивые глаза. А его плащ… Эта накидка из дорогой ткани, что чернее ночи, к тому же подшита лиловым шелком — так красиво…
— Но я никогда прежде не видела настолько глубокого взгляда. Он словно какой-то колдун.
— Совсем не удивительно, — пыхнула маменька. — А где же еще ты видела мужчин? Да барон Экберт просто-таки красавец. Высокий, статный, уверенный в себе, таинственный, харизматичный. И какая страстность таиться в его движениях, а какой шлейф умопомрачительных ароматов он за собой оставил…
* * *
Хоть я и устала за предыдущую ночь ужасно, но спать мне как-то не хотелось. Позавтракав поистине царскими блюдами, мы с маменькой почти до вечера обговаривали предстоящую свадьбу. Она учила меня, как нужно вести себя с мужем, о чем я должна заботиться прежде всего, чего ни в коем случае нельзя было допускать.
— Самое главное, быть покорной, — расслабив корсет после сытной еды, маменька упала на кушетку и, запрокинув свои изящные ножки на ее спинку, говорила, казалось, сама с собой. — Понимать, какое у мужа настроение, не лезть на рожон. Если тебя что-то не устраивает — не истерить, не плакать, а сделать вид, что ты больна, опечалена. И потом, главное все же родить ребенка. Если ты подаришь барону наследника, многие твои грехи и изъяны как бы спишутся сами собой.
— Какие грехи? Какие изъяны? — удивилась я. Потому что до сих пор была набожной, послушной и непривередливой ни в чем.
— Да мало ли, доченька… Когда ты станешь женщиной и твое тело расцветет, как эти бутоны роз… Все может случиться, свет такой коварный, и тебе никуда не деться от общества всех этих дам и господ, помышляющих только об одном, как бы довести кого-нибудь до греха и, воспользовавшись слабостью, потом же и оклеветать беднягу.
— Но я ведь буду замужем, — я отрицательно покачала головой, — мой муж — опытный взрослый мужчина, и я думаю, он сможет защитить меня от всех этих нападок.
— Ну да, конечно же, — томно вздыхала мать. — Только ведь всякое бывает, а ты так невинна, так нежна и бесхитростна. И, знаешь, я даже рада, что у тебя будет настолько зрелый муж, он будет для тебя скорее как отец.
— Как отец?
— Ты вдвое моложе барона, и он станет оберегать тебя, словно нежное сокровище…
* * *
Все-таки события минувшего дня вымотали меня основательно. И как только солнце скрылось за горизонтом, приняв ванну, я легла в постель. Я думала, что тут же усну, и сон освежит мою голову, придаст сил и укрепит рассудок. Вот только тревожные мысли вихрями кружились вокруг меня, и я все думала о том, как же покину родительский дом, и не будет ли мне в тягость мое замужество. Все-таки барон Экберт де Суарже странный человек, действительно намного меня старше, и не будет ли он обижать меня, потом?
С такими мыслями я и уснула.
* * *
Проснулась от чувства, что кто-то смотрит на меня в упор. К тому же этот удушающий запах. "И что это так умопомрачительно пахнет? — подумала я. — Неужели кто-то разлил духи? Что-то они мне напоминают…"
И не успела я додумать свою мысль, как вдруг напротив окна увидела странный силуэт, как будто бы кто-то, распахнув ставни и отодвинув в сторону занавески, прокрадывается в мою спальню. Я вся оцепенела, дыхание мне перехватило, а взгляд испуганно застыл.
Меж тем незнакомец тихонько спрыгнул с подоконника и, крадучись, пошел в мою сторону. Я хотела крикнуть, но губы меня не слушались. И только когда мужчина низко согнулся над кроватью, я увидела этот знакомый блеск в его глазах. Поняв, кто это сюда пришел, я смогла выдавить вопрос:
— Барон де Суарже? Что вы тут делаете в столь поздний час?
— Дорогая Милена, — садясь на кровать, мужчина дотронулся рукой до одеяла, нежно его погладил. — Дело в том, что я плохо сплю по ночам.
— И что? — постепенно приходя в себя, я недоуменно захлопала длинными ресницами.
— А то, что я хотел еще раз убедиться в том, что сделал правильный выбор.
— Но… как вы сюда попали? Зачем?
— Мне нужно посмотреть на тебя вблизи, а вдруг все не так, как показалось на первый взгляд. Знаешь ли, у меня есть маленькая особенность — ночью я вижу лучше, нежели днем, и поэтому…
А потом, взявшись за край одеяла, он резким движением отбросил его в сторону. Я сразу же вся съежилась и, поджав под себя ноги, стыдливо прикрыла руками что смогла. На мне была длинная до пят ситцевая ночная рубашка, снежно-белая, вся в рюшах, застегивающаяся под самым горлом, с длинными рукавами, закрывающими мне даже кончики пальцев. Вот только ночью я все время ворочалась, поэтому подол не прикрывал больше моих ног, а свободные рукава закатались выше локтей. Слава богу, хоть ворот надежно прикрывал грудь.
— Да что ж такое, — с досадой прошипел барон, его, наверное, совсем не привлекал мой ночной наряд. — Что это, ты — юная девица, а спишь укутанная, словно столетняя бабка?
— Но мне так теплее, — сказала я. — К тому же, если одеяло сползет, все будет благопристойно.
— Благопристойно? — хохотнул мужчина. — Вот это уже перебор. И что — вместо трепетной и страстной прелестницы, я могу заполучить себе в жены кислую ханжу? Ану-ка проверим…
Следующие его действия меня шокировали. Навалившись на кровать, барон резко схватился за длинный подол моей рубашки и, не успела я глазом моргнуть, как осталась полностью голой, так как он немыслимо ловко стащил ее из моего тела через голову, чуть не вывернув мне руки.
— Мамочки… — прошептала я, страшась позора. — Зачем вы так? Это неприлично.
— Милочка, через неделю ты станешь моей женой, — гоготнул мужчина, а в его сливовых глазах замерцали зловещие огоньки, — и я не хочу получить неприятный сюрприз в виде какой-нибудь калеки или холодной жабы. Ляг на спину, расслабься.
— Ну это уж нет, — всполошилась я и, схватив край простыни, на которой лежала, хотела было замотаться в нее. Вот только барон меня опередил, вырвав ткань из рук, он схватил мои запястья и крепко прижал к постели.
— А теперь раздвинь пошире ноги, — рявкнул он. — Ну же.
Страшась, что кто-то может нас услышать, я покорилась его приказу.
— Вот так-то лучше, — сказал барон. — Лежи и не вздумай шевелиться, а не то сюда прибегут слуги, и у тебя возникнут серьезные проблемы.
— Так нельзя… — мои глаза увлажнились, а губы вовсю дрожали от безысходности.
— Я ничего не сделаю тебе плохого, обещаю, — сказал мужчина, отпуская мои руки. — Если ты будешь меня слушаться, Милена. Я просто проведу кое-какой осмотр, и если все нормально, тихонечко уйду. Но если твоя мама, мадам Мари, меня обманула и твое тело имеет существенные изъяны… тогда я завтра, как ни в чем ни бывало, расторгну помолвку, и все. И да — золото тоже останется вам, я не привык отбирать свои подарки.
