— А знаешь, там когда-то рос клематис, — словно наш разговор и не был прерван ничем таким, продолжил Рауль, — у самого входа. Пышный такой огромный куст. А еще, говорят, лет сто назад внутри грота бил небольшой источник. Вот только со временем все это пришло в упадок…
— … и только осталась традиция каждую ночь зажигать лампадку, — закончила я фразу вместо него.
— Да, так и есть. И мне бы хотелось…
— … весной посадить новые цветы, а также, возможно, раскопать источник.
— Это будет настолько живописное место, Милена, что ты даже не представляешь.
— Ну что ж, дерзай, — наконец-то выплюнув изо рта изгрызенную в клочья былинку, вздохнула я. — А я тем временем займусь воспитанием сына. Малютка начал говорить, и, знаешь, каким было его первое слово?
— Конечно, "мама"?
— Нет, как ни странно, но — что-то похожее на "часы".
— Ах да. Старинные часы, наша фамильная реликвия, — вдруг снова окунулся в "архив" мой муж. — А интересно, где же они хранятся? Нужно будет как-то спросить о них у старого дворецкого.
— Вот уж никогда не думала, что вы, виконт Рауль де Альбе, настолько заядлый хронист.
— В свое время я увлекался историей и всем, что связано с…
— А вторым словом нашего мальчика было "тень", — перебила я Рауля.
— Просто восхитительно, — остановившись и, взяв мое лицо в обе руки, муж приник своими горячими губами к моим. — Тогда необходимо немедленно найти хорошую гувернантку. Играть в шахматы я обучу его сам.
* * *
Следующая наша прогулка в парк была запланирована мной не случайно: еще раньше я нашла одно красивое местечко, находящееся на небольшом островке посреди пруда. Там росли три толстенные ивы, желтые ветви которых тонули в воде, а густая крона создавала природный шатер над небольшой беседкой, внутри которой стояла тафта.
Полукруглый деревянный мостик с ажурными перилами соединял остров с "большой землей". Мне всегда раньше казалось, что покойный Экберт де Суарже специально соорудил и обустроил это уютное гнездышко для любовных наслаждений.
Но ни разу он не пригласил меня туда — не успел или не хотел? Это так и осталось навсегда загадкой. Иногда я заходила на островок одна. Стоя на мосту, я крошила хлеб, чтобы покормить жирных карпов, кишмя кишащих в воде. Два белых лебедя также облюбовали водную гладь, для них у берега было обустроено специальное место — небольшой деревянный домик, где они соорудили свое гнездо и вывели птенцов.
Вот только теперь лебеди улетели в теплые края, деревья стояли желтые, их трепещущие на ветру листья готовы были вот-вот сорваться на землю, устелив ее теплым ковром, который за зиму, под снегом, превратится в корм для корней, а также для грибов и травы, послужит убежищем для насекомых и мелких тварей.
В этот день было настолько тепло и солнечно, что казалось, будто бы лето возвратилось вспять, чтобы порадовать нас своей последней лаской. Поэтому, не одев даже панталон, я взяла в руки зонт от солнца, а также небольшую сумочку, в которую тайно положила коробочку с нефритовым дружком, и мы с виконтом Раулем пошли по залитым солнечным светом дорожкам вглубь парка. Направлялись мы к острову. Взойдя на мост, я вытащила из сумочки кулечек с хлебом и покормила рыб. Потом мы молча последовали к уютной беседке.
Я предполагала, что она станет для нас гнездышком любви, и не ошиблась.
— Что за волшебное местечко, — накручивая ивовый прутик себе на руку, сказал муж, выразительно глядя мне в глаза, когда мы уже стояли на пороге. Грудь моя от волнительных мыслей и представлений ходила ходуном, дышать было тяжело.
— Да, здесь вполне недурно.
— Недурно? Да тут просто райские кущи, — воскликнул Рауль, увлекая меня внутрь покоев. И тут его ждал еще больший сюрприз.
По моему приказу служанки все утро хлопотали внутри беседки, украшая ее тканевыми занавесками, повсюду развешивая тюль и кисею. Алый бархат покрывал поверхность тафты, ноги утопали в мягких коврах. Еще тут был поставлен круглый столик, на нем стояла ваза с фруктами и виноградом, а также бутылка вина и два бокала. Подвешенная под потолком на золоченых цепях, золотая курильница источала неимоверно интимный и возбуждающий чувственность ароматный дым (травы и мох для него я собирала сама, выискивая состав в Магической книге).
— Что за запах? — спросил Рауль, отпуская меня и с удивлением разглядывая внутреннее убранство.
По выражению неимоверного восхищения на его лице я поняла, что мой сюрприз вполне удался, у меня получилось создать чарующую обстановку, способствующую раскрепощению и страсти.
— Но я же ведьма… — прошептала я. — А колдуньям присуще удивлять своих избранников.
— Ты чудо, — прошептал Рауль, снова привлекая меня к себе и нежно обнимая.
— Это еще не все сюрпризы, — сказала я, проходя по мягкому ковру внутрь созданного мной тайного алькова и ставя на кровать сумочку, затем извлекая из нее коробочку, в которой лежал невинный соперник моего мужа.
— Я уже догадываюсь, что ты замыслила… — на ходу скидывая из плеч камзол, мужчина облизнул губы.
Я же, быстро изогнувшись и ухватив пальцами виноградную гроздь, плюхнулась на кровать и поднесла ее к губам, сорвала ягоду, поиграла ею во рту.
— Ты просто сводишь меня с ума, — Рауль все ближе подходил к ложу, от нетерпения его руки дрожали, он уже разрывал на себе одежду.
— Пока что нет, — загадочно улыбалась я. Откинувшись спиной на жесткие подушки, я подогнула ноги в коленях, широко разведя их в стороны.
Поняв мой намек, муж бросился ко мне и, задрав подол моего платья, задохнулся — я была без ничего. А дальше, отрывая зубами ягоды и смакуя ими, я наслаждалась кисло-сладким вкусом и видом того, как виконт ублажает меня губами, языком.
— Хочу вина, — когда пытки стали нестерпимы, простонала я, запуская руки в шевелюру мужа и легонько отстраняя его от занятия, которым он увлекся уже настолько, что я боялась слишком быстрого финала. Вот только не совсем это входило в мои планы, замыслы мои были куда покруче.
— Хорошо, — отстраняясь, виконт Рауль подполз на коленях к столику (я с ухмылкой заметила его торчащий мужской орган, пошло облизнулась), взял оттуда бутылку с вином и возвратился опять.
— А из чего мы будем пить?
— Ой, сейчас… — и он было бросился за бокалами.
— Нет, — остановила я его порыв и, забрав бутылку из рук, низко наклонилась. Затем, осторожно поливая вином его стержень, я начала слизывать из него рубиновый и сладкий напиток, отхлебывать из маленькой лужицы, что образовалась на животе.
Взбудораженный моим поведением, Рауль выхватил бутылку из моих рук и, приложив ее горлышко к своим губам, сделал несколько жадных глотков. Затем, набрав вина в ладошку, растер его по моему животу.
— Ты моя сладкая любовь, — прошептал он, словно уж, скользя губами по коже, слизывая из меня вино.
