Понимая, что ему приходится терпеть, я ухватилась пальцами за призывно торчащий стержень и, немножко придавив у основания, склонила голову, погружая его в свой рот.
По-видимому, я полюбила правильно, потому что виконт де Альбе в следующий момент проявил недюжинную сообразительность. Коробочка с нефритовым стержнем стояла на кровати; открыв ее и извлекая "соперника", мужчина осторожно приставил щедро намазанный норковым жиром фаллос к моим нежным складочкам. Действуя умело и слажено, он удовлетворял меня сим волшебным произведением искусства, когда я ласкала его губами.
Пика мы достигли единовременно, щедро оросив простыни пролитым вином и семенем, извергающимся мне в рот, а потом в лицо и на грудь.
* * *
Уже в замке, в своей опочивальне, готовясь ко сну и неожиданно найдя среди вещей белую, поблескивающую мелкой золотой вышивкой бабочку со своего свадебного платья, я поднесла ее к губам и, поцеловав, вдруг вспомнила о том, где я покупала этот наряд.
— А ведь мадам Зузу несчастна, — сказала я, ложась в кровать рядом с мужем. — Хоть она и богатая, трудолюбивая и успешная женщина, но… У них с мужем нет детей, а это такое горе. Не даром же она шьет куклы…
— Отчего ты о ней вспомнила? — спросил Рауль.
— Но как же? Эта бедняжка, потаскунья Сицилия, она ведь что-то упоминала о своей старшей родной сестре, которую ей почему-то не хочется видеть, а звали ее Зузу.
— Ну и?..
— А что если это та самая Зузу?
— И что?.. — приобняв за талию, виконт Альбе нежно привлек меня к себе.
— Я вот что думаю… Раз уже завтра я смогу избавиться от дара ведьмы, не помочь ли мне напоследок бедняжке? Ведь отчего люди становятся злыми? От несчастья. Теперь я это знаю — мой жизненный опыт и опыт ведьмы научили меня разбираться в людях и в тех причинах, побуждающий их действовать так или эдак. И еще: приумножая добро, я получаю его взамен, и моя жизнь тоже становится счастливей. Так вот, прихвачу-ка я для Зузу особенную настойку и изготовлю амулет, а вдруг смогу помочь? Хоть она и не просила меня об этом…
— Помоги, — проваливаясь в глубокий сон, просто на ухо выдохнул мне муж.
— Значит, так тому и быть.
* * *
Итак, наступила среда. Дождавшись вечерних сумерек, я усадила на лошадь позади себя Сицилию Амбр, бывшую потаскунью, привезенную нами из Ла-Мало, и, даже не удосужившись в этот раз перебросить свой ведьмовской амулет за спину, пустилась вскачь.
Прибыв к избушке, я первым делом привязала свой четвероногий транспорт, а потом, подав руку напуганной до полусмерти и все еще худышке, я провела ее вовнутрь.
— Как же тут загадочно и уютно, — оглядываясь по сторонам, очарованно выдохнула будущая хозяйка этого дома.
— "Что, таки сумела найти способ освободиться от нас?" — услышала я ехидный смешок кота.
— Эйфелль, ты где, бродяга? — решив не секретничать, а говорить вслух (как-никак, а рядом со мной была та, которой я должна была все объяснить), позвала я. — Идите сюда.
Но ответом мне было молчание.
— Ну что ж, — вздохнула я. — Так тому и быть, значит, придется все делать самой.
— А с кем вы это тут говорите? — удивленно вскинула брови Сицилия. — Никого же нет.
— Ты ошибаешься, тут много того, что пока что для тебя невидимо, но потом…
— А вы и вправду подарите мне этот дом? — длинный нос девушки уже успел потыкаться во все уголки, в том числе и заглянуть в печь.
Как вдруг заслонка будто бы сама собой отъехала в сторону и, скрипнув дверью, в дом влетела связка дров. Громыхнув, дрова влетели прямо в печь, щелкнул кремень — и внутри зажглось яркое пламя, красные языки которого требовали пищи.
— А вот это уж… Ну ладно, — снова вздохнула я и, набросив на волосы платок, подошла к Магической книге. Послюнявив палец и открыв нужную страницу, я мысленно задала вопрос.
"Сначала необходимо изготовить куклу, твою заместительницу, — вещала книга, — потом провести ритуал на нее. Завершив обряд передачи ведьмовской силы от куклы на преемницу, ее необходимо сжечь".
— "Девушку или куклу?" — на всякий случай мысленно переспросила я: а мало ли что, я уже всякого здесь повидала и не хотела никаких неожиданностей.
— "Куклу после всего сжечь в печи, — продолжила разговор книга, — затем нужно выйти из дома и посыпать пеплом свои следы, садиться и уезжать. Дорога сюда для тебя с того момента будет навсегда закрыта".
— Вот так задача, — разглядывая схемы и инструкции, появившиеся на следующей странице, я поняла, что так запросто передать дар у меня не выйдет, и придется еще повозиться, сооружая свое подобие из лоскутков, веточек, высушенных трав и пакли.
Но материала у меня было и в доме предостаточно. Поэтому, сбегав только за веточками, я села прямо на пол, разложила вокруг себя тряпицы и принялась мотать, нашептывая заклинания. Сицилия же все это время возилась возле печки — приготовив по моему наставлению тесто, она налепила пирожков и засунула их в печь, теперь же сидела и следила, чтоб не пригорели.
Я же, сделав узелок из белого лоскутка и пучка трав, обвязала по основанию красной нитью, потом насадила "голову" на палку, снова закрепила. Насаживая одну на другую юбки, я подкладывала в нужные места паклю. Потом, скрутив ткань в трубочку, пристроила куколке ручки, одела на нее бархатную жилетку, оторвав нужный по размеру лоскуток от своего платья. В конце, немного сожалея, украсила прическу ляльки своей же бриллиантовой заколкой, понимая, что вынуждена буду попрощаться с ней навсегда, и, глубоко вдохнув и выдохнув, поставила готовое подобие человека напротив себя.
— Ну как? — спросила я у Сицилии, вынимающей готовые пирожки из печки.
Девушка при этом так красиво зарумянилась, что я невольно залюбовалась ее милым личиком. "А вовсе так ничего будет у меня преемница", — подумала я, привязывая к ручкам куколки узелочек с травами.
— Просто чудо, как хороша, — громыхнула будущая ведьма пирожками о стол. — Вылитая вы.
— Да?
— Ну не совсем уж так, да все-таки похожа.
— Главное, чтобы была пригодной к совершению обряда.
* * *
А дальше все пошло как по маслу. Передав кукле свою силу, я одела на нее свой ведьмовской амулет и усадила на почетное место за столом. Потом, совершив все в точности так, как было написано в Магической книге, помогла будущей ведьме Сицилии Амбр получить дар.
— Ну, вот и все, — выгребая горсточку пепла из печи, как было сказано, я собрала его в белый платочек. — Будем прощаться, сестрица?
— И как же я вам благодарна, — радовалась девушка, примеряя на себя бывший когда-то моим платок.
— Чего не будешь знать — посмотришь в книге, или спросишь вон у тех, — и я указала на сидящего на печке рыжего кота, громко урчащего от удовольствия: он только что скушал свою порцию колдовского хлеба, и черного мешочка, в который превратился мышь.
