— Вот, я готова, — выйдя в приемный покой, я степенно поклонилась маменьке, стараясь своим поведением и кротким выражением лица успокоить ее нервы.
— Обворожительно, — восхитилась маменька. — Вот это другое дело. Просто одно загляденье смотреть на тебя, а то… Думаю, к этому наряду следовало бы прицепить шатлен, а к нему — флакончик каких-нибудь духов, чтобы ты могла использовать их время от времени. Вот например, те, в темно-синем стекле, источающие аромат дамасской розы, хорошо бы подошли к твоему перстню, как думаешь?
— Думаю, и того, что на мне, вполне достаточно, чтобы произвести выгодное впечатление на нашего соседа. Но даже мне не сравниться с твоим нарядом, — похвалила я маменьку, разряженную в багровые шелка и все-таки одевшую на себя панье, так что в своем великолепной платье она еле помещалась на диване.
— Ты ничего не смыслишь в моде, — понимая намек, смутилась маменька, осторожно поднимаясь. — Я так чувствую себя более уверенной. И потом, куда бы я пристроила этот чудесный стомак, стоивший папеньке кучу денег, это ведь память о нем…
Маменька побледнела, из ее глаз вот-вот должны были пролиться слезы. Я даже сделала шаг навстречу: хотела броситься к ней, чтобы обнять и успокоить. Но моя помощь не понадобилась, потому что в этот момент в дверь постучались, и в комнату вошел наш сосед Серж Ковальский.
* * *
— Доброе утро, дорогая графиня, — галантно склонив голову, он подошел к маменьке и вручил ей крохотный букетик фиалок.
— Ах, Серж, мальчик мой, как же мило, — беря одной рукой цветы, а вторую протягивая для поцелуя, она снова зарумянилась, словно девочка. — Право, где же ты раздобыл такую красоту?
— Растут у нас в оранжерее, — легонько касаясь губами самих кончиков пальцев, парень украдкой бросил взгляд и в мою сторону тоже.
— Ты сам выращиваешь цветы? — нарочито громко воскликнула маменька.
— Ну да…
— Какая прелесть.
— Здравствуй, Милена, — и Серж, подойдя ко мне, взял мою руку в свои, легонько чмокнул. — Как твои дела?
— Да вот как-то так, — вздохнула я.
— Ах, Серж, ты же еще ничего не знаешь, — порхая по комнате, словно бабочка, маменька быстро поставила цветы в стакан с водой и плюхнулась на диван, утопая в волнах своих юбок. — Моя девочка, моя Милена, только вчера помолвлена. Она выходит замуж.
— И за кого? Когда? — удивление Сержа было слишком искренним, я бы даже подумала, что его это известие немного огорчило, если бы не знала их с маменькой тайну.
— За самого Экберта де Суарже. И представь себе — уже через неделю.
— А отчего так быстро?
— Таковы были требования барона.
— И что? Ты и вправду выходишь замуж? — руки Сержа нервно забарабанили по шифоньеру, возле которого он стоял.
— Ну да, а что мне было делать? Вот, кольцо уже на пальце, видишь? — и я протянула руку, ярко сверкнули камешки.
— Господи. Да ведь это же сапфир и бриллианты, — восторженно воскликнула маменька. — И какие чистые. Видно, что у моего зятя отменный вкус.
Бросив мимолетный взгляд в сторону Сержа, я заметила, как внезапно омрачилось его лицо.
"Наверное, парню неловко из-за того, что он-то не сможет подарить своей избраннице подобное украшение, — подумала я. — И отчего это маменька так старается расхваливать подарок? Могла бы и подумать".
Словно поняв свою оплошность, она взяла в руки колокольчик и громко позвонила. В комнату тут же вошла горничная, неся перед собой поднос с чайным сервизом.
— Пойдемте же пить чай, — виновато хлопая ресницами, сказала мама. — Самое время для чаепития, как ты думаешь, Серж?
— Думаю, что да.
* * *
А за столом я заметила, что с моей маменькой происходит что-то не то. Не стесняясь меня, она не отрывала восторженный взгляд от юноши, говорила всякие глупости и все время улыбалась. Я ее не узнавала.
— Ну что же, Милена, ты займись своими делами, а мы с Сержем немного прогуляемся по саду, — после того, как чай был выпит, сказала маменька, а потом, резво подскочила со стула, словно и не была важной дамой, а девочкой лет эдак десяти.
— Хорошо, погуляйте, — вздохнула я, так как мне и правду нужно было подумать, собраться с мыслями, отдохнуть.
— Тогда я мигом переоденусь во что-нибудь более удобное, — маменька все-таки оценила громоздкость конструкции и через несколько минут возвратилась без этих своих смешных "распорок".
* * *
Когда мама и Серж вышли во двор, мне вдруг стало скучно. Я возвратилась в свою комнату, взяла корзинку с вышивкой и снова вышла на террасу. Стол уже был убран, вместо сервиза на скатерти стояли цветы — те, что принес сосед. Охапки роз, подаренные бароном, мама приказала расставить в гостиной, и там теперь висел удушающий аромат. Утром было особенно хорошо на террасе, поэтому я расположилась тут. Вынула ткань, натянутую на пяльцы, положила перед собой рисунок, взяла в руки иглу (в нее уже была заправлена зеленая нить) и принялась вышивать нежные листики по краю будущей салфетки. Мне нравилось такое занятие, оно позволяло расслабиться и не замечать течение времени, и даже мысли успокаивались, в основном думалось о чем-то приятном.
Но в этот раз все пошло не так, я два раза уколола палец, потом нитка неудачно запуталась, и мне никак не удавалось развязать те несколько узлов, так что пришлось взять ножницы и попросту ее отрезать. Дальше я поняла, что нитки нужного цвета закончились, и если взять иной оттенок, то выйдет не совсем то, что я хотела. Я просто не находила себе места от раздражения, мне быстро наскучило вышивать, и я решила тоже пойти и прогуляться.
Набросив на плечи кофточку, я устремилась в сторону тенистой аллеи. Я решила не идти к яблоням и сливам, потому что могла бы застать там маменьку и Сержа, а мне этого совершенно не хотелось. Поэтому вместо сада я направилась к высоким зарослям деревьев. Окруженный невысокой изгородью, наш парк заканчивался у входа в чащобу королевского леса. И часто я любила подходить и туда тоже, но только к самому краю.
Вот я подошла к невысокой узорчатой калитке, отгораживающей наш ухоженный парк от леса и, немного подумав, прошла сквозь нее. Спустившись с невысокой горки, я хотела подойти к пруду. Как-то, проходя мимо кухни, я мельком услышала разговор служанки с поварихой, они говорили о том, что у старой дуплистой ивы кто-то из крестьян соорудил удобное сидение-кладку, конец которой уходит далеко в воду. Мне захотелось посидеть на этом мостике и поболтать ногами в теплых волнах. Но, подойдя поближе, я услышала характерные звуки, как будто бы кто-то стонал, но не от боли, а от наслаждения. Я сначала даже и не поняла, что это мама и Серж, но потом, увидев багровую ткань, мелькнувшую между желто-зеленых ветвей, решила обойти это местечко стороной.
"Но почему они не в своей беседке? — с досадой подумала я, стараясь идти очень осторожно, так как мне не хотелось, чтобы мама и Серж знали, что я посвящена в тайну их связи. — Вот ведь рискуют нарваться на кого-то, а потом по округе пойдут нехорошие слухи".
