Скользнув взглядом вверх, я остановила его на рельефе грудных мышц, красиво выступающих из-под дорогой и эластичной ткани. А потом посмотрела на лицо. Андрей, по всей видимости, что-то делал языков во рту, потому что его губы шевелились. Глаза были закрыты. Дыхание ровное.
Топтанин был очень красивый, просто парень с картинки, к тому же сказочно богат.
"И он что — мой? — подумала я, отчего-то страшась также и этой мысли. — Возможно, это просто сон? Ну не может же такого быть, чтобы такой мужчина выбрал меня? Ведь кто я такая? И чем я особенна? Только лишь тем, что наивная молодая дурочка, деревенская простушка, обладающая здоровьем? Хотя… если вспомнить, что городские девушки, почти с пеленок сидящие на всяких там диетах, к тому же капризны и, возможно, развращены, то… Возможно, в том, что я выросла в деревне — и есть мое главное преимущество?"
Цветы опьяняюще пахли, на их стеблях не было колючек. К тому же упакованы были не в бумагу или клеенку, а в жестковатую ткань, красиво оттеняющую их бархатистые головки.
— Завтра подписание контракта, — когда я, встав с кровати (чтобы поставить цветы в воду), сделала насколько шагов по направлению к ванной, сказал Андрей.
— Что?
— Водитель съездил в деревню и привез твой паспорт.
— В мою деревню?.. — я растерялась так, что руки мои сами по себе разомкнулись и букет упал на пол.
Но я быстро его подняла.
— Не тупи.
— И…. Как там?.. Что сказали мои родители? — я даже сама не узнала свой голос, такой он был осиплый — от волнения и страха.
— Узнав, что ты выходишь замуж — за миллиардера, прямо-таки запрыгали от счастья и вынесли паспорт на блюдечке.
— А как они об этом узнали? Ну… что ты миллиардер?
— Хм… Геннадий дал им за тебя хороший калым.
— То есть?..
— Купил я тебя, детка, вот что, — резко вскинув вверх руки, Андрей встал с кресла, с хрустом потянулся, громко выдохнул. — Так что назад дороги нет, теперь я для тебя и папа, и мама, и… хозяин. Кстати, можешь меня так и называть — мой господин.
— Возможно, муж?.. — хлопая ресницами, я с умилением прижала букет к своей груди.
— Не спеши, я просто пошутил — о замужестве. А что иное должен был объяснять водитель? Да оно и… им так проще понять, ведь, по всей видимости, в вашей глуши еще не научились мыслить новыми категориями.
— Не нужно оскорблять моих родителей, — вспылила я. — Они нормальные люди. И не нужно было бы им лгать.
— А что? Сказать правду? Какую?
— Ну, что я вроде как немного задержусь, а потом… Да я и сама не знаю… У меня ведь будут потом какие-то права… на тебя и на ребенка?
— Об этом мы поговорим завтра.
— А как же обещанные деньги и… квартира?
— Права на бонус у тебя могу появиться только тогда, когда ты мне родишь, поняла?
— Ага…
— А теперь иди сюда.
Все также прижимая к себе букет, на негнущихся ногах я двинулась по направлению к креслу, ощущая все нарастающее возбуждение, преступное желание, чтобы этот мужчина хорошенечко меня отымел.
"И почему все так? — выдыхая открытым ртом, я поражалась тому, что со мной сейчас творилось. Ведь умом-то я понимала, что пока что не имею на это право. — Я же не замужем. Я могу, по сути, отказать ему. Но вот же — иду, словно овца. Наверное, все это от безделья, да от скуки. И… этот олигарх такой красивый…"
Я была полностью готова ему отдаться, тем более, что за окнами — ночь, а в голове — все те подарки, массаж, новая прическа…
"И завтра все станет ясно. Как-никак, а у меня на руках будет официальный документ. Так что, разве все это на самом деле произошло, со мной?" — мысли шумели вырвавшимся наружу шампанским.
Еще один шаг навстречу…
Но тут у Андрея внезапно зазвонил телефон. Громко ругнувшись, он вытащил его из кармана штанов, поднес к уху, послушал. А потом, не сказав мне ни слова, развернулся и покинул комнату.
Оставшись одна, я тупо стояла с букетом цветов в руках, судорожно сжимая ноги и не зная, что мне думать.
…
Андрей не возвращался, и мал-помалу осознанность все-таки возвратилась ко мне.
Громко выдохнув, я развернулась и пошла в ванную, чтобы взять там одну из ваз и поставить в нее цветы.
Подняв тяжеленный предмет, я понесла его в комнату и водрузила у кровати, решив, что хоть эти цветы станут для меня утешением ночи.
"Я бы хотела поговорить с мамой, — думала я, юркнув под легкое одеяло — опять одна. — Хотя бы по телефону. Как там они? Ничего не рассказал, не объяснил. Позвал и бросил. Ну что ж, завтра все станет ясно".
И хоть какими тревожными были мои мысли, спала я в этой квартире хорошо — лишь только касалась головой подушки, мгновенно проваливалась в забытье.
* * *
Следующее утро началось с того, что, лишь только я успела позавтракать, как в мою комнату вошла Элизабет. В руках она держала охапку разных вещей.
— Господин Топтанин дал мне указание подобрать для вас особенный гардероб, — с невозмутимым выражением лица сказала она, и я заметила, что губы у девушки выглядят как-то немного странно, как будто бы их кто-то подкачал. К тому же помада была такого насыщенного алого цвета, что я не могла смотреть ни на что иное, как только на этот рот.
— И как же именно я должна выглядеть сегодня? — спросила я, подозревая, о чем речь: мы поедем подписывать контракт.
— Вы должны соответствовать моменту. Вот, примерьте это, — и Элизабет протянула мне легкий бежевый костюм — пиджак и юбку, напоминающую скорее широкий пояс, настолько короткой она была.
— А есть что-нибудь другое, более скромное? — вспоминая нравоучения моей маменьки, когда она говорила, что парни не любят слишком уж откровенно оголенных ног, спросила я.
— Вот, тогда можете померить это, — глядя на меня с интересом, стилист положила на диван графитовое платье на тоненьких бретельках, отделанное внизу пышными салатовыми рюшами.
— То, что надо.
Но, набросив на себя этот наряд и выйдя на середину комнаты, я увидела в глазах девушки насмешку. Наверное, она хотела надо мною поиздеваться, унизить, принеся это платье, напоминающее летний сарафан? А я и клюнула.
— Есть что-нибудь другое? — снимая из себя бретельки, просто тут, не стыдясь ее пристального взгляда, сказала я, и голос мой прозвучал устрашающе мрачно.
— Я разложу по кровати, а вы посмотрите.
В этот раз я выбрала сиреневый костюм — узкие брюки и топ, свободно спадающий к середине бедра. Став напротив зеркала, я увидела в нем свое полностью преобразившееся отражение, словно я была юной аристократкой, а не позавчера еще простой девушкой из подмосковной деревеньки.
