— Розочка! Вы позволите мне вас так называть? Вы меняете имена чаще, чем придворные модницы — наряды.
— Можно, — кивнула я и улыбнулась. — Мне жаль, что так вышло с вашей невестой.
— Она мне никогда не нравилась, — признался наследный принц. — Да, красивая. Но надменная и холодная, а я хочу такую, как вы, — с горячей кровью! Дерзкую, смелую!
— Возможно, однажды вы найдете именно такую.
— Розочка?
— Да, Берни?
— А может, вы останетесь здесь, в смысле — во дворце? Хотите должность фрейлины? Матушка мне не откажет. Пожалуйста!
— Нет, — покачала я головой. — Моя бабуля уже была фрейлиной, и счастья ей это не принесло. Не обижайтесь, Берни.
— У меня и в мыслях не было ничего дурного. Но, смею надеяться, со временем, а вдруг у вас появится симпатия ко мне?
— У меня уже есть симпатия, и это не вы, — отрезала я.
«Симпатия» в этот момент стояла позади и прекрасно слышала весь разговор. Наши взгляды встретились, и я улыбнулась дракону. Но Брайан остался холоден.
— Ругать будешь? — тихо полюбопытствовала я.
— Нет.
— Ох, а я уже было подумала…
— Отругать — это слишком мягко, слишком просто, ты заслуживаешь куда более изощренного наказания.
Он что, шутит? Шутит? Мне не мерещится? После того как узнал, что любимая младшая сестренка… Страшно представить, что с ней сотворили эти изверги. Злость вновь вскипела в крови, заставив кулаки сжаться.
— Только не паркет в парадном зале, — предостерегающе сказал дракон. — Помнишь, что случилось в прошлый раз?
— Мэарин, — всхлипнула я. — Брайан, что же мы скажем леди Аноре?
— Ты неисправима, Румильда!
Дракон заключил меня в объятия и погладил по голове.
— Моя вредная, неугомонная ведьма. Если бы ты осталась в поместье, то знала бы, что с Мэарин все в порядке. К этому времени ее уже должны были доставить домой.
— Ты ее нашел? — Я моментально перестала плакать. — Тогда зачем все это? Иллюзия, игра?
— Нужно было признание ее высочества, — пояснил Брайан. — Королева одобрила план, и нам оставалось просто привести его в исполнение.
— Что будет с Эстелиной?
— Не знаю. Скорее всего, отправят к отцу.
Дракон внезапно еще теснее прижал меня к себе и, несмотря на множество любопытствующих взоров, запечатлел на моих губах страстный поцелуй.
— Брайан!
— Да?
— Тебе не кажется странным, что она во всем призналась?
— Нет. Ей подлили зелье правды в утренний кофе.
— Без племянника Аластара не обошлось, верно?
— Верно. Иди ко мне.
— Брайан, все смотрят! Что ты делаешь?!
— Компрометирую тебя.
От горячего шепота по шее бежали мурашки, теплые губы, нежно касаясь кожи, дарили короткие, чувственные поцелуи.
— Зачем?
— Чтобы ты не смогла отвертеться и вынуждена была согласиться стать моей женой.
— Вот как? А просто спросить не пробовал?
Брайан слегка отстранился и посмотрел мне прямо в глаза.
— Ты выйдешь за меня замуж?
Ну что я могла ответить? Тем более после того, как меня самым наглым образом вероломно скомпрометировали! Порушили мою, можно сказать, безупречную репутацию. Так, ладно, пауза и без того слишком сильно затянулась. Внимание!
— Да!
ЭПИЛОГ
Семь месяцев спустя
Яркий солнечный свет из окна скользил по волнам белоснежного шелка, искрился, мерцая на узорах из хрустального бисера. Я улыбалась собственным мыслям, разглядывая свое отражение в большом старинном зеркале.
— Дорогая, постарайся меньше волноваться, — попросила леди Анора.
Моя без пяти минут свекровь нервно дергала серебряную тесьму на поясе своего роскошного голубого платья, еще немного — и модистке придется спешно пришивать ее обратно.
— Я абсолютно спокойна, — заверила я даму, которая кажется, переживала намного больше, чем я.
— Сегодня все должно быть идеально, — заявила графиня, расправляя несуществующие складочки на длинном шлейфе моего подвенечного платья. — Такой праздник! Даже его высочество наследный принц почтит нас своим присутствием!
Берни? Конечно, почтит! Куда он денется?
Бенедикт заметно возмужал, похудел и отрастил небольшую бородку, чтобы казаться солиднее. Всему виной его новое увлечение. Мы иногда обменивались с ним письмами, он просил совета, делился своими планами, поэтому я знала, что Берни не на шутку влюбился в дочку посла соседней страны. Возможно, неземной красотой девушка и не блистала, зато смогла увлечь наследника умом и хорошим чувством юмора. Тем более к «неземной красоте» у наследного принца было весьма определенное отношение с некоторых пор.
Королева, правда, оказалась не в восторге от подобного союза и попыталась выслать посла вместе с семейством из королевства, но этот ее маневр не прошел. Бенедикт отстоял свою любовь, напомнив матери, чем в прошлый раз закончился ее выбор невесты для собственного сына. Ее величество Ноирин скрепя сердце дала добро на мезальянс, а Берни окончательно скинул с себя железные оковы душной материнской любви. Теперь я была спокойна. И за Берни, и за будущее нашего королевства.
Двери спальни распахнулись, впуская Мэарин. В бледно-лиловом атласном платье она казалась совсем юной. Пышные светлые кудри мягкими волнами ложились на плечи. Она откинула локоны на спину, обнажая шею, на которой висела тонкая золотая цепочка с маленьким кулоном — клубком змей. Тот самый магический артефакт, который я самым наглым образом конфисковала у принцессы Эстелины. Флер волшебных чар подарил новой владелице кулона уверенность в себе. Страшный шрам, вечно напоминающий о прошлом, пусть и не исчез физически, но был теперь невидим.
— Матушка, у нас небольшая проблема, — заявила Мэарин прямо с порога.
— Что на этот раз? — обреченно воскликнула графиня.
— Доставили голубей, но… В общем, ты сама должна это увидеть!
Леди Анора выбежала из комнаты, и вскоре раздался ее возмущенный вопль:
— Всевышний, почему голуби розовые? Вы меня с ума сведете! Я заказывала белых. Аластар!
Мы с Мэарин переглянулись и рассмеялись.
— Твоя мама неподражаема, — сказала я.
— Боюсь представить, что будет на моей свадьбе… Кстати, о ней. Румильда, я понимаю, что сейчас не время, но мне очень нужен твой совет.
— Мэарин, ты же знаешь, я всегда готова тебя выслушать.
— Александр, в смысле, мистер Райли, он… В общем, он считает себя недостойным просить моей руки. Так и заявил: дескать, высокородная леди не пара такому, как он, несмотря на все, что между нами… Руми, я, кажется, люблю его, а он совершенно точно чувствует то же самое ко мне.
