Алекс обнюхал записку и сказал несколько разочарованно:
— Чуть-чуть табаком пахнет, ни духов, ничего больше. И по почерку не поймешь, мужской он или женский.
— Десять дукатов… — Карвер почесал затылок. — Что угодно, от ужина в таверне до порции «Ангельской пыли».
— Учитывая последствия, вряд ли речь идет об ужине… — невесело усмехнулся Верещагин. — Вообще говоря, что-то разладилось тут у вас в долине. Во всяком случае, об «Ангельской пыли» я слышу уже не в первый раз за последние дня.
Лицо начальника Стражи тоже радостью не лучилось:
— Спасибо, что пыльцу черного лотоса не привозят больше. Пару лет назад один любитель этого зелья очень картинно помер посреди площади. Ты же знаешь, как черный лотос действует на хомо и полукровок?
— Знаю теоретически, но сам не видел.
— А я видел и в жизни теперь не забуду… Это было самое начало марта, солнце яркое-яркое и уже пригревало сильно. Полдень, на главной площади полно народу, дети скачут, музыканты какие-то концерт дают. Этот тип вдруг остановился посередине, затрясся весь и тоненько так завыл. Звук был… — Карвер помотал головой, словно вытряхивая из ушей этот самый звук. — Жуткий, в общем. А наш наркоман посинел, посерел и вдруг на глазах состарился. Представляешь, вот только что был холеный такой, эффектный мужик лет сорока, и вдруг на тротуаре валяется сморщенный старичок, почти мумия, усохший до обтянутого кожей скелета.
— Помер?
— Да, еще до появления магов-медиков. Вот тогда проняло всех, и мэра нашего, и тех, кто повыше сидит. Так-то они сквозь пальцы смотрели на такого рода шалости.
— Ничего себе шалости! — Алекс вскочил и прошел по кабинету из угла в угол, пиная все, что попадалось под ноги.
— А чего ж ты хочешь? Курорт дорогой, публика очень разная. И совсем не все приезжают сюда кататься. Я так думаю, если бы этот Цойдлитц-Лауэнберг отбросил коньки у себя в номере отеля, никто бы и не почесался…
— Погоди, как ты сказал?
— Никто бы и не почесался… — повторил Карвер удивленно.
— Нет-нет, как звали этого лотосового маньяка?
— Цойдлитц-Лауэнберг. Клаус, по-моему.
— Так вот оно что… — Алекс сел и потер лицо ладонями. — Так вот куда он пропал…
Карвер уже открыл было рот, чтобы хорошенько расспросить коллегу (а московского детектива он теперь воспринимал только как собрата по профессии, и сомнений не было), но в этот момент в дверь постучали. Стучавший, совсем юный сержант стражи, не стал дожидаться разрешения войти, влетел в кабинет и выпалил:
— Господин начальник, нашли багаж покойника!
— Где? — спросили Верещагин и Карвер в один голос.
Потом глава стражи откашлялся и уже спокойным, солидным начальственным баском сказал:
— Не части, Вилье, рассказывай по порядку!
— Мы с Тауэрбергом патрулировали вдоль трассы, а там на самом верху, выше «Эдена» и Снежного замка, построили шале, знаете?
— Знаю, — кивнул Карвер. — Но там же вроде не живет никто?
— В том-то и дело! — воскликнул сержант с огнем в глазах. — Мы дошли до «Эдена», посмотрели на замок и собрались было поворачивать вниз, а тут смотрим, вдоль ограды цепочка следов на снегу отпечаталась. И ведет она ровно к тому самому шале! Мы доложили дежурному и пошли посмотреть, мало ли что! Смотрим, а там двери нараспашку, даже снегу намело в прихожей. А в этой прихожей на диване стоят чемодан и сумка.
— И как вы поняли, что это вещи Кенвуда?
— Так там на чемодане багажная квитанция была, на ней фамилия и имя, как положено.
— Ясно, — Карвер поднялся из-за стола, без улыбки посмотрел на сержанта и сказал веско: — Молодцы, получите поощрение в приказе. Вещи доставлены?
— Так точно! — сержант Вилье, кажется, вытянулся еще больше.
— Хорошо, сейчас посмотрим. Вызови пока Жака, пусть отпечатки снимет.
Юный стражник испарился, а его шеф повернулся к Алексу и сказал:
— И вот какой Темный его туда занес, спрашивается?
— Что за шале, расскажи? Я вроде бы ничего не видел рядом с отелем. Правда, у меня окна на другую сторону выходят…
— Ты и не мог увидеть, даже если бы окна глядели куда надо. Оно скрыто за деревьями… да и склон там так приподнят, что «БельФлер» не просматривается. Так вот, три года назад этот кусок горы выкупил один тип… Честно говоря, я его ни разу не видел, он покупку совершал через своего адвоката, а если и приезжал смотреть участок, то инкогнито.
— Ну, имя-то его известно?
— Нет. Покупка оформлена на фирму из Нового света, торговый посредник, занимающийся всем на свете, от ошейников для собак до эльфийских антикварных амулетов.
— Интересно. Давай дальше рассказывай.
— А что дальше? Дальше приехал архитектор, все осмотрел-обмерил, и начали строительство. Через полгода шале достроили, приехала дама, представилась как домоправительница мадам Дюпон. Закупила все, что положено — мебель, ковры, посуду, вплоть до огненных кристаллов для освещения и мыла. Наняла бригаду, они дом отмыли и привели в порядок, расставили мебель и мадам уехала. Это было два года назад.
Карвер замолчал.
— Ну, а потом? — поторопил его Алексей.
— Все. Два года шале стоит пустое. Мадам Дюпон весной и осенью приезжает, снова нанимает тех же уборщиков, меняет шторы с зимних на летние или наоборот, приводит все в порядок и отбывает в неведомые дали.
— И кто хозяин, выведать у нее не удалось?
— Она даже с бригадой разговаривает крайне скупо, а уж в городе… — Стражник махнул рукой. — Так что то, что вещички нашего покойника обнаружились в «БельФлер», ситуацию не упрощает. Ну что, пойдем и поглядим, что там в его чемодане?
Тут пискнул компьютер, и в почтовом ящике появилось новое письмо. Карвер открыл его, прочитал и поднял глаза на Верещагина:
— А ключик-то оказался от Снежного замка…
— Еще и замок! Пошли, расскажешь по дороге, что это такое.
Идти было недалеко, всего лишь спуститься в подвал. На лестнице начальник стражи коротко изложил Алексу уже известную нам историю Снежного замка и семьи Даммартен, потом подошел к двери в конце коридора, толкнул ее и сказал:
— Милости просим в хранилище улик.
Комната была длинной и битком забитой. По всей ее протяженности стояли металлические стеллажи с картонными коробками. Лампы магического освещения возле двери заливали ярким белым светом большой стол, на котором лежал потрепанный коричневый чемодан. Рядом притулилась небольшая спортивная сумка.
— На чемодане запирающее заклинание, — сказал писклявый голос у них за спиной. — А сумка открыта.
— Вот, кстати, познакомься, — Карвер повел рукой. — Это наш главный хранитель, Готье. Готье, это Алекс Верещагин, детектив, консультирующий нас в расследовании. Если он придет без меня, чтобы что-то посмотреть, имей в виду, у него полный допуск.
