Огромный ресторан бурлил, словно пчелиный улей. Мимо меня сновали официанты, посетители, на каждом из этажей играла своя музыка. Я же чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Мне сейчас завалиться на диван с книжкой в руках, или сварить какао… размечталась.
Стоило вспомнить о благородном напитке, как я тут же захотела его опробовать, а потому изменила траекторию движения, направившись в сторону бара, где и сделала заказ.
Сегодня у меня не было настроения даже для наблюдения за окружающими. Я сидела на барном стуле, отвернувшись от всех. Лишь время от времени в поле моего зрения попадался парнишка бармен со смешной прической на голове. Он чем-то напоминал мне попугая, такой же взбалмошный и непоседливый товарищ.
— Красивая девушка должна пить шампанское, а не кофе, — рядом со мной раздался бархатистый мужской голос, от которого у меня по телу побежали мурашки.
Резко повернула голову, чтобы посмотреть на того, кто посмел нарушить мое уединение.
— Какао, — слова вылетели быстрее, чем я узнала мужчину. Мое сердце нещадно забилось.
Герман.
В тот же миг и он узнал меня. Еще бы, такое вряд ли забудешь. Может быть я и стояла, несколько месяцев назад, перед ним на коленях и держала во рту его трепещущую плоть, но это не смазало черты лица мужчины из памяти. Они каленым железом впечатались в нее навсегда. Высокий лоб, брови вразлет, широкие скулы, чуть искривленная переносица, волевой подбородок и серые глаза с ненавистью и болью смотрящие на меня. А может быть, ненависть была отнесена на счет Слюсаренко. Кто же теперь о том узнает?
— Ты?! — удивленно произнес мужчина. — Что ты здесь делаешь? — хрипловато поинтересовался он у меня, оглядывая с ног до головы. Несомненно, у него в голове не укладывался тот образ, который ему был знаком и которой он увидел сейчас.
Я же не знала, как реагировать на подобного рода встречу. А как вести себя тем более не могла определиться. Отвернуться? Уйти? Или затеять непринужденную беседу?
Мужчина как-то неоднозначно скривился. Мне в его действиях почувствовалось некое пренебрежение.
— А что, обыкновенная официантка не может себе позволить выпить чашку какао? — задала вопрос с неким вызовом.
— Ценою в месячную зарплату? — криво улыбнулся мужчина. И столько в его словах было пренебрежения, если не сказать презрения. — Смотри, деньги здесь кончаются быстро. Не успеешь оглянуться, — предупредил меня собеседник.
Внешний вид мужчины кричал, что он не рад нашей встрече. Что ж, я тоже о ней не мечтала.
Мне показалось, что Герман стал еще больше с того дня, когда я видела его в последний раз. Наверное, мужчина не вылезал из спортивного зала, судя по бугрившимся мускулам, перекатывающимся под неброского цвета тонкой трикотажной рубашкой.
— О своих кровных пекитесь. Не вам решать, что мне делать, а что нет, — огрызнулась я в ответ.
В прошлую нашу встречу, когда мужчина кончал у меня на языке, он не был таким грубым и язвительным. Тогда мне даже показалось, что он переживал по поводу происходящего, что ему неудобно передо мной за случившееся. А теперь же я видела совершенно другого человека холодного и высокомерного.
Я со Слюсаренко никогда не поднимала вопрос произошедшего в день его рождения, он тоже не напоминал, мы оба делали вид, что ничего не случилось.
Герман закончил свой осмотр. От его внимания не укрылось ничего, ни дорогие вещи, ни золотые украшения, которые с большим удовольствием дарил мне Слюсаренко. Хотя я предполагала, что тем самым он тешил свое самолюбие, а меня воспринимал как новогоднюю елку, которую следует наряжать. Виталию нравилось, когда на меня заглядывались другие мужчины, таким образом, он подчеркивал свой статус.
— Сколько? — мужчина чуть приподнял бровь.
— Что сколько? — не поняла вопроса. Холодный взгляд темно-серых глаз прожигал меня насквозь.
— Сколько стоит переспать с тобой? — приятный доселе голос превратился для меня в скрежет по железу.
— Да как вы смеете? — волна возмущения поднялась из самых глубин моего естества, и я не заметила, как рука взметнулась и полетела в сторону щеки мужчины. Однако надо было отдать должное его реакции. Моя рука была поймана на подлете.
— О! Вижу старые знакомые мило беседуют, — рядом внезапно возник Слюсаренко собственной персоной. — Какая чудесная встреча.
— Виталий, — произнес мужчина, все еще сжимающий мою руку. — А ты что тут делаешь?
— Пришел за своей девушкой, — Слюсаренко по-хозяйски обнял меня за талию. — Руку-то отпусти, — приказал мужчина.
Герман перевел свой взгляд на свою руку, в которой моя казалась просто крошечной, потом посмотрел на обнимающего меня Слюсаренко.
— Ты же говорил, что она шлюха, — произнес, словно выплюнул, мужчина.
Слова больно полоснули по сердцу. Отчего-то у меня сложилось о Германе совершенно иное мнение. Мне казалось, что он другой, более правильный что ли. Не просто же так тогда Слюсаренко устроил представление, ведь не меня он тогда наказывал. Я лишь случайно попалась под руку. Это война мужчин, а не моя.
— Она. Моя. Шлюха, — с расстановкой произнес Слюсаренко. — Вот заведешь себе свою, тогда и будешь лапать, а сейчас убери руку, — гневно произнес мужчина.
В тот момент оба мужчины уж очень напоминали мне дворовых собак, дерущихся из-за случайно найденной кости. Я явно была лишняя. Между ними давно шло противоборство. Это я поняла еще тогда, когда под принуждением отсасывала у Германа. Вот только я не думала, что он уж очень похож на своего братца.
Мою руку нехотя отпустили, на белоснежной коже остались бордовые пятна там, где прикасались пальцы мужчины. Я растерла предплечье, желая разогнать кровь по венам, чтобы уменьшить урон, нанесенный мужчиной, ведь завтра на месте бордовых пятен будут синяки. Герман бросил взгляд на мою руку, в его глазах я заметила удивление. Неужели не мог предположить, что делает больно? Скорее всего, нет.
***
Стоило один раз встретиться с Германом Святославовичем Макаровым, как подобное стало происходить с явным постоянством. Как только Слюсаренко призывал меня к себе, а это происходило практически каждый день, то я обязательно сталкивалась с его братом.
Мужчины оказались на самом деле родственниками. Я вначале думала, что обращение «брат» было произнесено для красного словца, но потом мне стало известно, что Герман и Виталий троюродные братья. Они даже по возрасту не сильно друг от друга отличались. Слюсаренко был всего на три года старше. Мужчины учились в одной школе, а потом и в одном вузе, правда, на разных факультетах. Вот только Виталий избрал для себя наравне с занятием бизнесом еще и политическую карьеру, а вот его брат особой амбициозностью не отличался. Хотя, судя по всему, деньги у него водились и немалые. Потому как вряд ли бы он мог крутиться в тех же кругах, что и Слюсаренко. Такого полета птицы кучкуются только с себе подобными.
