— Хочешь проверить? — красивая бровь поползла вверх по широкому лбу.
— Нет. Спасибо. Увольте, — отмахнулась я, чувствуя, как быстрее забилось мое сердце. Не знаю почему, но присутствие рядом Германа меня всегда очень сильно волновало, ладони начинали потеть, кровь сильнее бежала по венам и даже появлялись некоторые признаки возбуждения, что само по себе было уму непостижимо. Я ведь привыкла считать себя практически фригидной. Впрочем, Слюсаренко это во мне как раз таки и нравилось.
— А я вот, думаю, что хочешь, — нагло заявил мужчина.
Я даже вскинулась, подняла глаза на Германа. Да как он такое, вообще, мог подумать? Чтобы я его? Да он с ума сошел? Чистый бред.
— Вы себе льстите, — произнесла я, чувствуя, как внутри все сжимается. Мне стоило только на секунду представить, что мужские губы касаются моих, что крепкие сильные руки сжимают мои ягодицы, для того чтобы в следующий миг ощутить как горячая плоть врывается в мое лоно, как внизу живота протяжно потянуло и туда начала приливать кровь.
— Ой, ли? — повторил Герман за мной слово в слово. — Насколько я знаю, мой братец не особо любит дарить женщинам ласки.
— С чего вы это взяли? — немного резче, чем следует, произнесла я.
— Так до тебя у него знаешь сколько было? — ухмыльнулся мужчина.
— Знаю, — я вздернула вверх голову, чувствуя, как задевают меня слова Макарова. Вот сказал бы нечто подобное другой человек, я бы даже ухом не повела, а тут, словно пощечину дал.
— И тебя это нисколько не волнует? — мужчина склонил голову, пытаясь проникнуть в самую суть меня.
— Это не ваше дело, — сказала, будто выплюнула. Мне надоело выслушивать оскорбления в свой адрес. Я решила уйти.
— Ты куда? — дернул меня за руку Макаров.
— Подальше от вас, — я внимательно посмотрела на руку мужчины, надеясь, что он поймет.
— Посмотри что творится, сейчас там что-то будет, — Герман обратил мое внимание на происходящее вокруг нас.
Я настолько увлеклась разговором с мужчиной, что не заметила, как в зале изменилась обстановка. Веселье шло полным ходом. Народ танцевал. Судя по летящим в воздух банкнотам кому-то уже было настолько хорошо от выпитого, что он решил поделиться своим настроением с другими. Вот только для таких людей уровень настроения определялся так же деньгами. Купюры, разбрасываемые щедрой рукой, взвивались в воздух наподобие цветных голубей и медленно опадали вниз. Подобное проявление щедрости кое-кому не понравилось, началась потасовка, женщины завизжали, в центре зала появилась куча мала.
— Пойдем отсюда, сейчас тут начнется фантасмагория, — потянул меня за руку Макаров.
— Нет. Я не могу. Мне надо к Виталию, — принялась я возмущаться, пытаясь выдернуть руку у Германа.
Тут раздалась пара выстрелов, которые были прекрасно слышны даже в переполненном зале с играющей громко музыкой. Народ ломанулся кто куда. Началась паника. Люди сбивали друг друга с ног. Нам еще повезло, что мы стояли в сторонке от гущи событий и не попали под ноги основной массе людей. Я выглядывала Слюсаренко. Но разве в такой давке что-нибудь увидишь?
— Да что ты за дура такая? Сейчас сюда нагрянет полиция. Хочешь полежать мо… лицом на полу? — произнес мужчина, гневно сверкнув глазами.
— Ты иди, я сама, — вырвалось у меня.
Я не оставляла надежды обнаружить Виталия и примкнуть к нему.
Герман произнес что-то нечленораздельное, но очень похожее на трехэтажный мат, и, ухватив меня за руку, поволок куда-то в сторону.
Я даже ойкнуть не успела. Нам на встречу неслись перепуганные люди, но мы почему-то двигались в противоположную сторону.
— Куда ты меня тащишь? — заорала я, опять забывая, что я с Макаровым на «вы».
— Туда, где нас точно искать не будут, — ответил мужчина.
Мы оказались перед дверями ведущими в подсобные помещения ресторана. Меня не могло не удивить подобное.
— Вот черт, кажется, опоздали, — сквозь шум послышалась полицейская сирена, и по служебной лестнице загрохотали тяжелые ботинки.
Схватив меня в охапку, мужчина затолкал меня в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся каким-то чуланом. Вернее, это было подсобное помещение, заставленное очень плотно перевернутыми столами, стульями, какими-то тумбами и другой утварью. По всей видимости, в ресторане меняли интерьер, а сюда в подсобку все снесли. В комнате было настолько тесно, что мы еле в нее втиснулись, найдя свободное место в углу.
Стоило только закрыть дверь, как с той стороны послышались команды, сказанные грубым мужским голосом по поводу того, как следует вести себя с гостями и куда их следует уложить штабелями, чтобы они почувствовала, чем земля пахнет, а то вконец зажрались. И все это сопровождалось отборнейшим русским матом. Я не была ханжой и сама время от времени употребляла бранные словечки, но такого мои уши за всю жизнь не слышали. Все же надо было признать, что Макаров оказался прав.
— Стой тихо. Сейчас тут начнется шмон. Надо переждать, — раздался над моим ухом мужской шепот, от которого у меня побежали мурашки.
Мужчина, чтобы стоять более-менее ровно, прижимал меня всем телом к стене, в противном случае ему грозило быть проткнутым ножками стульев, торчащих из целой груды мебели.
— Надо было на улицу бежать, — пожурила я мужчину, чувствуя, что начинаю задыхаться, но не от недостатка кислорода, а от присутствия рядом мужчины.
— И сразу бы оказалась лежащей на полу в полицейском уазике, — все так же в ухо ответил мне Герман. Его дыхание шевелило волосы, выбивающиеся из прически.
Сегодня на мне был туфли на высокой платформе и не менее высоком каблуке, отчего я стала выше на добрых пятнадцать сантиметров. Не будь их, мужчина не дышал бы мне в ухо, заставляя ежиться от каждого выдоха.
— Это еще неизвестно, — начала я возражать, но была вынуждена замолчать под давлением взметнувшейся к моим губам руки.
Реакция Германа оказалась быстрее реакции человека, внезапно открывшего дверь в помещение, в котором мы прятались. Столб света выхватил кусок помещения. Благо мы жались в углу и от входа не были видны.
— Тут какой-то склад, — услышала я голос мужчины, стоящего на пороге комнаты.
Герман вжал меня всем телом в стену настолько сильно, что не могла вздохнуть.
— Там никого нет? — раздался второй голос. Он явно не доверял первому мужчине. А может быть просто был параноиком.
— Будешь разбирать весь завал или как? — раздалось в ответ.
— Все ясно. Эта комната нам не подойдет, — мужчины стояли в дверях и неспешно вели беседу, из коридора доносился шум ходьбы, голоса людей. Я же мечтала только об одном, чтобы мои мучения закончились.
— Надо проверить соседние. И чего командиру вздумалось заниматься сортировкой?
— А я почем знаю? Мне сказали найти подходящие комнаты, вот я и ищу.
