Наконец, хозяин мероприятия уселся за стол, и началось чествование юбиляра. Мне к огромному удовольствию достались хоть и самые дальние столы от кухни, но зато основной свите именинника я не прислуживала. Хотя, и меня достаточно сильно погоняли из стороны в сторону.
Застолье шло своим чередом, тосты сменялись один за другим. Тамада, импозантный мужчина с небольшими залысинами, торжество вел с упорством и настойчивостью ледокола. Музыканты заполняли промежутки совершенно не навязчиво. Одним словом, обычное мероприятие, ни чем не отличающееся от всех остальных. Я даже грешным делом подумала, что зря на Слюсаренко бочку катят. Нормальный мужик. При власти. Это есть. Но ведь не всем быкам хвосты крутить, кому-то надо и рулить государством, а кому-то и законы писать.
Стоило мне так подумать, как я услышала шум в зале. Я как раз собрала грязную посуду со стола и отнесла ее в помывочную. Когда я вышла в зал, то увидела, что Слюсаренко держит за грудки Лелика и трясет, а в следующий миг кидает на пол как тряпичную куклу.
Что тут началось? Гости вскочили со своих мест, желая получше рассмотреть происходящее. А Слюсаренко порывался еще добавить бедному Лелику, пытавшемуся отползти. По подбородку парня текла струйка крови. По всей видимости, ему разбили губу.
К зачинщику драки тут же подлетели несколько гостей, похоже, что только они не побоялись гнева хозяина, потому как охранники, наоборот, избрали позицию невмешательства. Слюсаренко грязно ругался, выражаясь нецензурной бранью, отпихивал мужчин, пытаясь прорваться к парнишке. Судя по шепоткам в толпе, виной Лелика было нечаянно выплеснутое вино, попавшее на Слюсаренко. Именно он подбил руку Лелика, отчего и случился казус.
Я близко не приближалась к основным действующим лицам. Слишком боязно было получить ни с того, ни с сего.
Наконец, Слюсаренко вывели из ресторана. Скорее всего для того, чтобы он охладился на свежем воздухе. Гости расселись по своим местам, продолжая шушукаться, тамада принялся и дальше вести банкет, произнося дифирамбы в сторону именинника. День рождения продолжался, как будто ничего страшного не произошло.
Тут ко мне подошел Ашот Ваникович.
— Ирина, срочно накрой стол в беседке возле реки.
— Зачем? — удивилась.
— Затем, что Слюсаренко решил на время там обосноваться. Ты поняла меня. Срочно.
— А как же здесь. Тут мои столики, — принялась я возмущаться. Идти на улицу на ветер не особенно хотелось.
— Я, сказал, быстро.
Делать было нечего, пришлось собирать приборы и отправляться куда послали.
Мужчины уже находились в беседке.
Судя по доносящимся из беседки звуками о чем-то напряженно спорили.
Я на негнущихся ногах начала приближаться с подносом к беседке. Вход в нее выходил прямо на реку. А потому, мне пришлось обогнуть беседку по кругу.
— Что ты мне указываешь, как я должен себя вести? — орал Слюсаренко. Я уже могла отличить его голос ото всех остальных.
— Я тебе не указываю, просто разъясняю, что ты не прав, — другой мужчина увещевал Слюсаренко, пытаясь образумить.
— Я не прав? Да я всегда прав, — горячился мужчина.
— Виталий, ну сколько можно? Ты же не маленький мальчик, чтобы так себя вести.
Я бы с огромным удовольствием сбежала куда подальше от ругающихся, но приказ Ашота Ваниковича я не могла проигнорировать, а потому вошла в беседку. Мужчины меня заметили сразу же. Их было двое. Один Слюсаренко, а другой чем-то неуловимо на него похожий, но совершенно другой. Он был несколько выше депутата, шире в плечах, подтянут. По всей видимости, не брезговал и физической культурой, в отличие от Слюсаренко.
— Девушка, вам лучше уйти, — произнес незнакомый мужчина. — У нас тут серьезный разговор.
— Нет. Пусть занимается своим делом, — взревел Слюсаренко. — Это мое торжество и я тут указываю что делать.
— Девушка, уйдите, — продолжил настаивать второй мужчина. Я замялась на пороге, не зная как правильно поступить.
— Думаешь, Герман, ты можешь мною помыкать? — у Слюсаренко чуть ли не пена изо рта пошла. — Я тебе сейчас покажу.
И мужчина полез за пояс брюк и выхватил… пистолет. Не очень большой, но одного его вида было достаточно, чтобы испугаться. Что я и сделала, вскрикнув.
— Виталий, спрячь пукалку, — Герман выставил вперед поднятые руки, призывая к послушанию.
— Что? Сразу проняло? Теперь понимаешь, кто тут главный? — Слюсаренко был пьян и от этого в несколько раз опаснее.
— Виталий, я все понял. Ты главный, — Герман медленно, но верно надвигался на Слюсаренко. — Отдай пистолет.
Однако депутата это еще больше разъярило, у него разве что пар из ноздрей не повалил.
— Ты, мудак, думаешь, что мною можно командовать, ан нет, не на того напал, а ну назад. Я сказал назад, — принялся размахивать пистолетом Слюсаренко.
— Виталий, все хорошо. Успокойся, — Герман попытался опять приблизиться к пьяному сумасшедшему.
— А ну назад, — махнул мужчина пистолетом. — Сядь в кресло. Я, сказал, сядь. Теперь я тобой командовать буду, — Герману ничего не оставалось делать, как послушаться указаний. — Хватит. Надоело. Ты думаешь, я не знаю, как ты насмехаешься за моей спиною?
— Виталий, давай отпустим девушку и с тобой нормально поговорим? По-мужски.
Я стояла с подносом ни жива, ни мертва, надеясь, что про меня забыли.
— А я значит с тобой не по-мужски сейчас разговариваю? А ты давай к нему. Быстро, — и дуло пистолета качнулось в мою сторону. — Как тебе девочка? Нравится? — вопросы были обращены ко второму мужчине.
Я переместилась ближе к Герману, как и велел Слюсаренко.
— Причем тут это?
— А ты не помнишь? — язвительно поинтересовался мужчина, с вызовом смотря на Германа.
— Что я не помню? — удивился тот, напряженно сидя в кресле.
— Ты же у нас поборник морали, ты против насилия, а теперь посмотрим, как это же насилие будешь совершать ты сам, — радостно оскалился Слюсаренко.
— Виталий, успокойся. Не стоит делать того, о чем ты потом пожалеешь, — Герман внимательно смотрел на собеседника.
— А это мы еще посмотрим, кто пожалеет, а кто нет, — расхохотался мужчина. — Поставь поднос, — приказал он мне.
Я незамедлительно сделала все, что от меня требовали.
— А теперь подошла к нему, — Слюсаренко мотнул пистолетом в мою сторону.
Каждый раз стоило мне в прямой видимости увидеть чернеющее дуло, как все внутри переворачивалось.
— Что ты задумал? — Герман не понимал поведения Слюсаренко.
— Ну что, братишка, поиграем? — довольно произнес мужчина.
Я бы никогда не подумала, что эти двое могли быть родственниками, настолько они были непохожи друг на друга.
