Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль дал однозначно понять, что «правительство Его Величества не готово вступать ни в какие мирные переговоры ни с Гессом, ни с иным представителем Гитлера». До конца Второй мировой войны Гесс оставался в Великобритании в качестве военнопленного.
Награда Габелю, 7 августа
На смене француз Морель показывает мне вчерашнюю газету Berliner Zeitung («Берлинская газета»). На фотографии правящий бургомистр Западного Берлина Эберхард Дипкен вручает бывшему пастору МТШ Шарлю Габелю Крест за заслуги 1-го класса. Это государственная награда Федеративной Республики Германии. Заголовок статьи гласит, что пастор очень много сделал для Берлина.
Чарльз Габель и Эберхард Дипкен.
Однако в сопроводительной статье к фотографии приводятся слова самого бургомистра, сказанные при вручении награды, и понятно, что основная заслуга пастора состоит в том, что он являлся духовным наставником заключенного в Шпандау, а также одновременно вел обширную деятельность по его освобождению.
Сенсационные фотографии, 19 августа
Сегодня в центре внимания всего персонала МТШ снова газета «Берлинер цайтунг». Значительная часть номера посвящена «заключенному № 7». Впечатляет большое количество фотографий заключенного, сделанных в тюрьме. И судя по обстановке, сделаны они совсем недавно.
На первой же полосе газеты цветная фотография заключенного в своей камере. Он стоит у кровати и смотрит прямо в фотоаппарат. Значит, он знал, что его снимают. Но кто это мог сделать? Под фотографией подпись, говорящая о том, что по требованию Советов к заключенному уже шесть недель не допускают пастора, в связи с чем его состояние внушает опасение. Мог ли пастор сфотографировать «номера семь»? Теоретически мог. Но в газете много других фотографий: заключенный в камере сидит на кровати, заключенный в телевизионной комнате, комната старшего дежурного надзирателя и доски объявлений в ней, комната свиданий. Значит, фотографировал кто-то из надзирателей, один из тех, с кем каждый день здороваешься, общаешься, рядом работаешь. Интересно, будет ли кто-нибудь как-то расследовать данное событие?
«Заключенный № 7» в своей камере.
«Заключенный № 7» в телевизионной комнате.
Кража, 25 августа
А сегодня в МТШ настоящее чрезвычайное происшествие. Во время инспекции коменданта американского сектора Западного Берлина генерал-майора Джона X. Митчела обнаружилось, что из кладовой пропали некоторые личные вещи «заключенного № 7». Исчезли: китель капитана люфтваффе, летный шлем, летные ботинки, некоторые мелкие вещи.
Кладовая с вещами находится внутри камерного блока. Во время предыдущей советской инспекции месяц назад все вещи были на месте. Значит, пропали они совсем недавно. Без участия надзирателя подойти к кладовой невозможно. Однако ключ от кладовой находится в секретариате. Где именно хранится ключ, знают лишь директора, помощники директоров и сами секретари. Поэтому возможные варианты развития событий:
— в похищении вещей замешан кто-то из директоров вместе со своим надзирателем;
— секретарь дал ключ от кладовой одному из надзирателей, с кем состоял в сговоре;
— в похищении вещей участвовал помощник директора, который одновременно является также надзирателем и заступает на дежурство в блок.
Скорее всего, вещи изъял из кладовой, а потом вынес за пределы МТШ один из надзирателей. Вероятность, что два надзирателя из разных стран, одновременно находящиеся в блоке, сговорились, конечно, существует. Но вряд ли стоило идти на такой риск. У надзирателя в блоке есть на похищение вещей из кладовой и их сокрытие минут 15–25, пока старший дежурный надзиратель ходит на ужин. У старшего дежурного надзирателя возможностей больше: в дневную смену 1–1,5 часа во время прогулки заключенного или в вечернюю смену минут 30–40 во время ужина и пересменки двух других надзирателей смены. Вполне достаточно. Встает вопрос — как вынести? Пронос больших сумок на территорию МТШ запрещен. Как правило, это неукоснительно соблюдается. К тому же надзиратель на воротах имеет право обыскать личные вещи любого человека, входящего и выходящего из МТШ. Конечно, обыскивать своего коллегу-надзирателя вряд ли кто будет, но большая сумка все равно привлечет внимание, и вопрос могут задать. Хотя кое-кто из британских надзирателей приносит на смену портативный телевизор совсем не в маленькой сумке. Надзиратели знают об этом и считают нормальным. А может, принос телевизора на дежурство только ширма для большой сумки? Интересно, будет ли в этот раз расследование? Найдут ли виновного?
[9]
Глава 5
НЮРНБЕРГСКИЙ ТРИБУНАЛ
(Осень 1986 года)
Новый пастор, 8 октября
Завершив первую часть дневного дежурства на воротах, я пообедал и теперь продолжаю смену в блоке. «Заключенный № 7» тоже пообедал и отдыхает, лежа на кровати. Сегодня запланировано первое посещение заключенного новым пастором. С конца июня, когда пастор Габель был уличен в активной деятельности по осуществлению контактов заключенного с внешним миром и отстранен от посещения Шпандау, «номер семь» оставался без пастырского общения. За три месяца французская сторона подобрала нового духовника для миссии в МТШ. Сегодня первый визит.
Без пятнадцати минут два в камере заключенного начал сигналить будильник. Это является обычной практикой: «номер семь» контролирует свой сон, а сейчас явно готовится к новой для себя встрече. Он долго потягивается, разминается в кровати, потом встает и медленно идет в туалет.
Ровно в 14.00 раздается звонок у входа в блок. Старший дежурный надзиратель француз Парамон открывает дверь. Через минуту новый пастор в сопровождении Парамона подходит к камере.
— Пастор Мишель Рериг, — представляется прибывший. На груди пастора крест поверх сутаны, в руках Библия. Глаза пастора постоянно бегают из стороны в сторону, руки слегка дрожат, чувствуется, что он сильно волнуется. Это и понятно, не совсем обычный прихожанин появляется в его приходе. Я даю добро, и пастор заходит в камеру.
Неспешная беседа в камере заключенного продолжается в другой камере, приспособленной для проведения религиозной службы. Потом пастор с заключенным слушают церковную музыку, затем пастор читает вслух Библию. Служба идет своим чередом. За три месяца, пока у «номера семь» не было пастора, западная бульварная пресса много раз писала о том, что бедный заключенный остался без пастырского покровительства. Теперь пастор есть, значит, одним поводом для газетных «сенсаций» стало меньше.
