Дежурство идет своим чередом. Заключенный вернулся с прогулки. Санитар Мелаоухи помог ему переодеться, умыться и заняться обедом. Французский надзиратель Неро, дежуривший в блоке, убыл на обед в столовую. Примерно через час английский надзиратель Уормен, отработавший первую половину смены на воротах, прибыл в блок после обеда. Англичанин веселый и общительный человек, большой любитель по-дружески пошутить над собеседником. Уормен заходит ко мне в комнату и рассказывает «ужасную вещь». На стоянке возле тюрьмы стоит наш автомобиль РАФ — и водитель разобрал двигатель!
— Зачем он это сделал? Как он дальше поедет? — недоумевает англичанин.
Я сразу понимаю, что Володя привез советского директора в МТШ и, пользуясь свободным временем, решил поменять прокладку блока цилиндров. Заседание директоров с учетом обязательного праздничного обеда продлится часа три, достаточно времени для ремонта.
Я говорю Уормену, что не стоит волноваться. Если водитель разобрал двигатель, то сам его назад и соберет. Англичанин плохо понимает ситуацию.
— Он у вас еще и механик? Такой молодой и такая высокая квалификация! — Он никак не может поверить в успешное завершение этой истории.
Но чтобы совсем уверовать в мои слова, задает последний вопрос:
— Зарплату он получает тоже за водителя и за механика?
Я со смехом подтверждаю:
— Да, за двоих!
Уормен остается в блоке, а я иду на обед в столовую. По дороге подхожу к нашему «Рафику» и рассказываю Володе, какой фурор среди персонала тюрьмы произвел его полевой ремонт. Водитель уже заменил прокладку и ставит головку блока на свое место. Он тоже весело смеется и говорит:
— От двух зарплат я бы не отказался! — И тут же добавляет: — Передайте англичанину, что на курсах водителей в советском ДОСААФ учат разбирать не только двигатель.
Август, 3 августа
Наступил август. Американский караул сменил советский караул на внешней охране тюрьмы Шпандау. Американский директор стал председательствовать на заседаниях директоров МТШ, а советский директор со спокойной совестью за хорошо отработанный советский июль уехал в отпуск в СССР. Помощник директора Алексей Колодников стал исполнять обязанности советского директора, поэтому выпал из графика дежурств советских надзирателей. Еще один советский надзиратель убыл на родину по личным обстоятельствам, поэтому несущих дежурство в МТШ нас осталось только трое. А чтобы три человека могли обеспечить постоянное присутствие в тюрьме, рабочие смены становятся не по восемь часов, а по двенадцать. То есть с начала августа советские надзиратели стали меняться два раза в сутки: в 0.00 часов и в 12.00 часов. Это считается нормальным явлением в МТШ. К такой практике прибегают все страны, если возникает нехватка надзирателей. В этом случае за одну смену надзиратель успевает поработать зачастую на всех трех постах.
Сейчас у меня дежурство на воротах. За стеной моей комнаты спокойный Берлин, редкие машины проезжают по Вильгельмштрассе. Вдруг слышится непонятный шум и крики. Я выглядываю в окно. Мимо главных ворот тюрьмы бежит строй американских солдат в майках, и все хором кричат речевку. Колонна пробегает мимо моих окон, а через некоторое время возвращается назад. 1 августа рота американской пехотной бригады, дислоцированной в Западном Берлине, заселилась в здание 25А, относящееся к тюрьме Шпандау. Этот дом как раз и предназначен для размещения подразделения военнослужащих, несущих караульную службу. Ежедневно часть военнослужащих заступает в караул по охране МТШ, а остальное подразделение живет обычной военной жизнью — тренировки, занятия, в том числе физическая подготовка. Вот и используют американцы для пробежек дорогу вдоль тюремной стены. Военнослужащие Великобритании и Франции также живут во время своего дежурства в этом здании. Только советский караул каждые сутки приезжает на смену из Восточного Берлина.
Через некоторое время какая-то легковая машина подъезжает к шлагбауму у ворот. За рулем офицер американской армии, я нажимаю кнопку открытия шлагбаума. Но что это за автомобиль! Американец приехал на советских «Жигулях» шестой модели. Правда, цвет машины ярко-желтый. Такого оттенка раскраски нет в Советском Союзе. Понятно, что автомобиль сделан в специальной комплектации для поставок в Европу. Офицер припарковал автомобиль на стоянке и направился к воротам тюрьмы. К американскому караулу прибыл проверяющий. Я открыл дверь и впустил его на территорию.
Когда офицер, завершив свои дела, собрался покидать МТШ, я не удержался и поинтересовался у него такой удивительной для здешних мест машиной. Капитан, узнав, что я русский, с удовольствием поведал свою историю. Его предки — выходцы из России. Капитан даже знает пару русских слов. Офицер доброжелательно относится к Советскому Союзу, а советский автомобиль приобрел по нескольким причинам. С одной стороны, автомобиль показывает его российские корни и такого нет ни у кого в бригаде. С другой стороны, для его покупки капитану хватило месячной зарплаты. Поэтому после завершения командировки в Германию при возвращении в США автомобиль будет не жалко просто бросить в Берлине. Я пожелал американцу доброго пути!
Оправданию не подлежит, 4 августа
В советской газете «Труд» сегодня вышла большая статья с заголовком «Тихий нацист». Специальные корреспонденты газеты подробно описали роль Гесса в нацистской Германии, его перелет в Великобританию, Нюрнбергский процесс. Рассказали также о том, что взгляды бывшего заместителя фюрера на нацистскую идеологию за годы пребывания в тюрьме не изменились. Поведала статья и о сегодняшней жизни МТШ. При этом авторы отметили также и факт похищения летной формы «заключенного № 7» из тюремной кладовой, значит, они имеют доступ к закрытой информации, направляемой в Москву советским директором. Вывод статьи простой: пожизненное заключение — справедливое наказание и должно быть полностью исполнено. Газета «Труд» — не бульварная желтая пресса, это мнение руководства Советского Союза. Вероятно, статья ставит целью еще раз подтвердить позицию советского правительства о неприятии возможности помилования Гесса и является ответом на публикации в западной печати.
Прогулка, 12 августа
Я отработал ночную смену с 0.00 часов старшим дежурным надзирателем, сходил на завтрак и заступил на дежурство в блок в составе дневной смены. Мне предстоит находиться на дежурстве до 12.00. Ночь и утро прошли обычно и спокойно, а сейчас «заключенный № 7» готов отправиться на прогулку.
На лифте мы спускаемся в сад. Заключенный медленно доходит до центральной дорожки сада и поворачивает налево. Он решил прогуляться по длинному маршруту, благо погода позволяет. Я стою в центре дорожки на пересечении ее с тропинкой к тюрьме и наблюдаю за «номером семь». Он дошел до конца дорожки, медленно, в несколько приемов, развернулся и направился назад в мою сторону. Изредка заключенный останавливается, смотрит по сторонам. Он как будто оценивает стоящие вокруг кусты и деревья. Оно и понятно, ведь основная часть сегодняшней садовой растительности взошла уже на его памяти. «Номер семь» поравнялся со мной, и мы вместе продолжили путь по дорожке к домику. Если не знать, что это тюремный сад, окруженный стеной и охраняемый вооруженными часовыми, то со стороны нас легко можно принять за двух знакомых, гуляющих в парке.
