1. Тело умершего после обычных процедур будет направлено самолетом в Баварию и передано там его семье для захоронения в узком семейном кругу.
2. Тюрьма Шпандау после выполнения ею функции Межсоюзной тюрьмы будет снесена.
3. Архивы тюрьмы будут отсняты на пленку и переданы в копии представителям всех четырех сторон. Подлинники подлежат уничтожению по договоренности всех четырех сторон.
Убийство или самоубийство?
Многих людей по-прежнему интересует вопрос, что же на самом деле случилось с Рудольфом Гессом? Было это самоубийство или преднамеренное убийство?
Официальный ответ на вопрос о том, что же случилось в Межсоюзной тюрьме Шпандау летом 1987 года, должно было дать расследование, проведенное британской Королевской военной полицией сразу по факту смерти «заключенного № 7». Материалы расследования долгое время были засекречены, но после 25 лет хранения стали доступны всем желающим. Общий вывод следователей такой: «Заключенный покончил жизнь самоубийством. После смерти в кармане Рудольфа Гесса нашли записку, доказывающую факт суицида». Мотивы самоубийства британские следователи даже не пытались рассматривать.
Однако анализ опубликованных материалов британского расследования показывает, что часть из них сфальсифицирована, а документ, официально называемый «предсмертная записка», не является той запиской, которую извлекли из кармана заключенного после его смерти.
Так что же все-таки произошло в Шпандау 17 августа 1987 года и зачем понадобилось подделывать материалы официального расследования? Зачем потребовалось подделывать предсмертную записку, если доказан факт самоубийства? В этих вопросах попробуем разобраться.
Глава 10
НЕИЗВЕСТНЫЕ ДОКУМЕНТЫ НЮРНБЕРГСКОГО ПРОЦЕССА
Многим известно, что впервые о существовании секретного дополнительного протокола к Советско-германскому договору о ненападении 1939 года, разграничивавшего сферы интересов СССР и Германии в Европе, было объявлено в ходе Нюрнбергского процесса защитником Рудольфа Гесса адвокатом Альфредом Зайдлем на основе письменных показаний под присягой (аффидевита) бывшего советника германского МИДа, посла по особым поручениям Фридриха Гауса. Однако на этом информация, как правило, и заканчивается.
Из-за отсутствия необходимых источников даже через много лет рождаются многочисленные мифы и легенды вокруг этого момента, многие из которых создаются целенаправленно различными ангажированными историками.
В 1984 году вышла в свет книга доктора Зайдля «Дело Рудольфа Гесса 1941–1984. Документы защитника»
[22], в которой автор от первого лица рассказывает о своей деятельности в качестве защитника Рудольфа Гесса на Нюрнбергском процессе. Много внимания в книге уделено и эпизоду с «секретными протоколами». Ведь одним из направлений общей стратегии защиты, выбранной доктором Зайдлем, предполагалось доказательство «нелегитимности» трибунала из-за участия стран-победительниц в различных довоенных соглашениях с гитлеровской Германией и, соответственно, их соучастия в подготовке войны.
Фридрих Гаус как бывший высокопоставленный чиновник Внешнеполитического ведомства нацистской Германии был арестован британскими военными властями в августе 1945 года и помещен в лагерь под Бременом, а в ноябре переведен в лагерь под Ганновером. 10 ноября 1945 года в рамках подготовки к Нюрнбергскому процессу защитник бывшего министра иностранных дел Германии фон Риббентропа доктор Хорн указал Гауса в качестве возможного свидетеля защиты по делу своего подзащитного. Гаус был разыскан союзными военными властями и 26 февраля 1946 года доставлен в Нюрнберг, где помещен в тюрьму для свидетелей, расположенную рядом с Дворцом юстиции. Позже, правда, Риббентроп отказался от Гауса как от свидетеля защиты, и он ни разу даже не выступал на заседаниях трибунала. Но Гауса использовали другие.
Как описывает в своей книге Альфред Зайдль, в самом начале марта 1946 года он пришел в тюрьму к Гаусу и попросил описать германо-советские переговоры в Москве в августе 1939 года. Гаус согласился. Зайдль выдал ему бумагу. 15 марта 1946 года Гаус вернул Зайдлю собственноручно написанные показания следующего содержания
[23]:
«ЗАВЕРЕНИЕ ПОД ПРИСЯГОЙ.
Получив разъяснения об ответственности за лжесвидетельство, я даю следующее заверение, равносильное присяге, в целях предоставления Международному военному трибуналу в Нюрнберге по просьбе адвоката господина доктора Альфреда Зайдля, который указал мне на то обстоятельство, что я, в соответствии с процессуальными нормами этого военного трибунала, обязан в качестве свидетеля дать такое клятвенное заверение, а также устные показания.
I. Касательно личности: Меня зовут Фридрих Гаус, рожден 26.11.1881 г. в Малуме, округ Хильдесхейм, принадлежу к евангелическо-лютеранской конфессии, доктор права, до конца войны юрист-консультант в Министерстве иностранных дел в Берлине, в частности, в последнее время состоял послом по особым поручениям.
II. Касательно дела. История и ход политических переговоров Имперского правительства с советским правительством осенью 1939 года, по поводу которых я в качестве свидетеля был опрошен господином адвокатом доктором Альфредом Зайдлем, представляются, поскольку я лично в них участвовал в качестве юридического советника, по моим сегодняшним воспоминаниям следующим образом:
1. В начале лета 1939 года, должно быть, во второй половине июня, тогдашний имперский министр иностранных дел фон Риббентроп пригласил тогдашнего статс-секретаря министерства барона фон Вайцзекера и меня в свое имение Зонненбург в Фрейенвальде-на-Одере и сообщил нам, что Адольф Гитлер уже некоторое время рассматривает возможность предпринять попытку установить более терпимые отношения между Германией и Советским Союзом. Должно быть, по этой причине, как мы уже заметили, чрезвычайно жесткая риторика немецкой прессы в отношении Советского Союза была в последнее время значительно ослаблена. Теперь предстояло, в первую очередь, попытаться какой-либо безобидный острый вопрос решить с советским правительством обычным дипломатическим путем, чтобы определить, является ли это движением вперед, способствующим ведению конструктивных переговоров с Имперским правительством. В таком случае можно было бы тогда на основе этого разговора строить дальнейшие политические переговоры, чтобы посмотреть, существует ли возможность сближения между двумя странами. В качестве первой темы разговора должен был служить, если я правильно помню, не очень важный вопрос консульского представительства Советского Союза в Праге. Господин фон Риббентроп дал статс-секретарю и мне задание разработать соответствующие инструкции немецкому послу в Москве, для чего он дал еще целый ряд подробных наставлений. Статс-секретарь и я подготовили сразу прямо в Зонненбурге соответствующий проект, в который затем господин фон Риббентроп внес еще различные изменения и который он хотел представить на одобрение Гитлеру. Вскоре после этого я слышал, но не знаю, от самого имперского министра или от статс-секретаря, что составленные нами в Зонненбурге инструкции не были отправлены, потому что Гитлер счел их „слишком явными“. Я не узнал тогда ничего большего о намерениях изменения немецко-российских отношений.
