В самом начале июля 1987 года в Москве прошла встреча генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева и президента ФРГ Рихарда фон Вайцзеккера. На этой беседе президент ФРГ в числе прочих поднял вопрос о возможности освобождения Рудольфа Гесса. Что дословно ответил Горбачев на вопрос Вайцзекера, даже сегодня выяснить не удается. Принял ли Вайцзеккер и члены его делегации слова советского лидера как однозначный отказ? Судя по всему, немецкая делегация восприняла ответ так, что еще не наступило время для обсуждения этого вопроса. Разговор руководителей двух стран был также доведен до Гесса. А он решил ускорить наступление этого времени и громко заявить о себе, устроив для этого инсценировку попытки самоубийства с обвинением дирекции тюрьмы в ненадлежащем обращении с заключенным. Для мирового сообщества это стало бы достойным поводом для нового информационного ажиотажа вокруг «ситуации в Шпандау».
За свои 46 лет тюремной жизни Рудольф Гесс четыре раза пытался покончить с собой. Правда, многие свидетели и специалисты, изучавшие жизнь Гесса, отмечают, что в каждом случае был некий элемент игры, сведение счетов с жизнью не выглядело по-настоящему. Он бросился в лестничный пролет, но высота была маленькая, и Гесс только сломал ногу. Он проткнул свою грудь ножом для хлеба, а на самом деле только оттянутую складку кожи. Гесс дважды резал себе запястье в Шпандау, но каждый раз рана была неглубокой, надзиратели успевали его обнаружить, а прибывшие врачи зашивали рану прямо в тюрьме.
Летом 1987 года Гесс снова решил использовать опробованный уже способ привлечения к себе широкого внимания. Обвинения в адрес администрации тюрьмы Шпандау в ненадлежащем обращении с заключенным не были голословными, Гесс ссылался на конкретные конфликты с американским надзирателем Джорданом. Естественно, обвиняя дирекцию тюрьмы в бездействии, Гесс ничего не говорил в своей «предсмертной записке» о том, что он сам и провоцировал Джордана на эти конфликты, что он нашел слабые места в характере американца и умело на них играл. Так называемая «предсмертная записка» должна была стать своеобразной бомбой, подложенной под администрацию тюрьмы.
Для осуществления задуманного лучше всего подходили садовый домик и дежурство Джордана. Морально сломленный конфликтами с заключенным, возникавшими на пустом месте, американский надзиратель уже давно не заходил в садовый домик, если там находился Гесс. Джордан лишь изредка заглядывал в окно, проверяя заключенного. Времени для инсценирования самоповешения достаточно. Однако при исполнении задуманного Гесс не учел два фактора: свое фактическое здоровье и реальное время отсутствия надзирателя.
Говоря о здоровье Гесса, приведу слова советского военного врача подполковника Федора Козликова: «Человеку в 93-летнем возрасте при выраженном склерозе головного мозга достаточно было незначительного сдавливания шеи и испуга для асфиксии и остановки сердца»
[45]. То есть даже легкое сдавливание шеи Гесса могло привести к летальному исходу. Возможно, Гесс это знал, но надеялся, что, как и в предыдущие разы, надзиратель своевременно его заметит и поднимет тревогу.
В протоколах расследования британской военной полиции указано, что американский надзиратель Джордан на пять минут оставил заключенного без внимания. А в приложении к докладу полиции от 11 сентября 1987 года дается даже примерный расчет времени происходивших в тюремном саду событий. Попробуем его проанализировать.
Расчет времени из доклада британской военной полиции.
В 14.10 «заключенный № 7» в сопровождении надзирателя Джордана выведен в сад. Это время зафиксировано в книге записей старшего дежурного надзирателя.
В 14.30 «заключенный № 7» вошел в садовый домик, Джордан остался снаружи. Это время расчетное. Время в пути от здания тюрьмы до садового домика — 20 минут — взято следователями из показаний помощника британского директора МТШ господина Уормена. Действительно, при обычной прогулке Гесс тратил около 20 минут, чтобы добраться до домика.
Но маршрут его прогулки состоял из нескольких отрезков: при выходе на центральную дорожку сада Гесс поворачивал налево, доходил до конца дорожки, разворачивался, а затем шел в домик, который располагался на противоположном правом конце дорожки. В тот день, 17 августа 1987 года Гесс, выйдя на дорожку, сразу повернул направо и пошел к садовому домику. Об этом говорится в показаниях американских военнослужащих, находившихся в это время в саду. Таким образом, путь Гесса сократился примерно вдвое по сравнению с обычным маршрутом прогулки и, соответственно, занял не 20, а лишь 10–12 минут. Поэтому можно считать, что Гесс вошел в садовый домик не позднее 14.25.
В соответствии с расчетами следователей Джордан в 14.35 обнаружил Гесса с кабелем на шее, а в 14.45 позвонил дежурному надзирателю на воротах и запросил медицинскую помощь. То есть выходит, что Джордан в течение 10 минут пытался самостоятельно и безуспешно оказать заключенному первую помощь. Однако из показаний самого Джордана следует, что его действия в садовом домике были минимальными и кратковременными. На схеме сада, также приведенной в приложении к докладу полиции, видно, что расстояние от садового домика до входа в здание тюрьмы, где стоял телефон, составляет 47 метров. По показаниям американского часового с вышки № 3 Джордан бежал к телефону напрямую. Сколько времени нужно было Джордану перед этим, чтобы понять, что своими силами он оживить заключенного не сможет и надо вызывать помощь? На мой взгляд, пять минут для этого более чем достаточно. Получается, что Джордан обнаружил Гесса с электрическим кабелем на шее примерно в 14.40.
Таким образом, Гесс находился вне поля зрения американского надзирателя не пять минут, а около пятнадцати минут: с 14.25 до 14.40. Этого времени было вполне достаточно, чтобы Гесс привязал кабель к ручке окна, расположился на полу, намотал кабель на шею, слегка затянул. Но прихода надзирателя он так и не дождался, и инсценировка самоубийства стала реальным самоубийством.
За эту версию говорят все события августа 1987 года, а также взаимоотношения Гесса и американского надзирателя Джордана.
Против этой версии у меня нет никаких доводов.
Подделка предсмертной записки при таком развитии событий была просто необходима администрации тюрьмы.
Глава 14
ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА ШПАНДАУ: РЕКОНСТРУКЦИЯ СОБЫТИЙ 1987 ГОДА
К весне 1987 года общая политическая обстановка вокруг Межсоюзной тюрьмы Шпандау была довольно напряженной. Бывшие союзники по Второй мировой войне стали настоящими врагами. Холодная война, противостояние армий Варшавского договора и Североатлантического блока (НАТО), гонка вооружений, политические козни друг другу на самом высоком государственном уровне стали обыденной нормой в отношениях между странами. Главными противниками в этом двуполярном мире и основными политическими игроками являлись, конечно, Советский Союз и Соединенные Штаты.
