Уж не знаю, приглашение это или претензия, но, кажется, я всегда говорю Изе, когда она подносит Хьюго к радионяне, что соседка у нас поистине прелестная.
12 февраля
Сегодня я, чтоб просто посмеяться, назвал дочку «Нино». Она не оценила такую резкую перемену пола. Отомстила мне, назвав «папан-старикан» и предсказав не самое радужное будущее.
– Когда ты состаришься, у тебя будут подгузники и слюнявчики, и кормить тебя придется как грудничка!
Кто это сказал, что устами младенца глаголет истина?
16 февраля
Ночью снегопад, и машины покрылись толстой пеленой белоснежной пыли. Нина с ворчанием просыпается. Но, едва увидев, в какое прелестное белое манто укуталась улица, сует ноги в резиновые сапоги, накидывает пальто, вязаный чепчик и непарные перчатки.
Закутанные с ног до головы, мы вываливаемся и оказываемся первыми, играющими в снежки. Разогревшись с утречка, лепим добрячка-снеговичка. Не проходит и получаса, как наш пузан становится похож на человека.
Чтобы придать ему зимний вид, не хватает только аксессуаров. Я первым снимаю шарф и скидываю пальто, чтобы приодеть дедулю. Нина дарует ему ярко-розовый чепчик и перчатки вместо глаз – они разного цвета. Я втыкаю на место носа бутылку из-под пива и давлю банку из-под содовой воды, вставляя ее вместо металлической улыбки. Видок что надо.
Чтобы довести картину до блеска, я решаю оторвать лопату для уборки снега от остатков старой ничейной машины, которая влачит жалкое существование на нашей улице уже несколько пятилеток. Но времени с гордостью вручить ее нашему снеговичку-добрячку мне не оставили – взревевший сигнал тревоги будит весь квартал. Мы улепетываем опрометью, бросая здесь все улики против нас.
Позже мы приходим в места заледенелые – посмотреть, жив ли наш снеговичок. Увы, под взошедшим солнцем он растаял, и наши вещи тоже. Как и весь снег. Снова покупать все эти штуки – так можно и в трубу вылететь. Ну ладно, зато клево посмеялись!
19 февраля
Завтра начинаются занятия в школе у девочек, и вот сегодня я предлагаю Изе подольше понежиться в постели с утра, пока сам займусь Хьюго. Она улыбается мне и снова засыпает. Так приятно чувствовать, что она счастлива.
Я иду за Хьюго, который уже кричит, и несу его на кухню. Скормив ему бутылочку и поспешно поменяв подгузник, я закрепляю его в коляске и везу на большую прогулку в ближайший лесок.
М-м-м – как здесь пахнет сырой почвой, землей и сухой листвой. Вдруг мне в ноздри ударяет запах мертвого зверя. Озираюсь и, наконец, вижу, как Хьюго, весь красный, изо всех сил тужится. Прогулочка супер. Я огибаю рощицу и по-быстрому возвращаюсь домой. Хьюго по-прежнему весь извивается, замурованный в свой переполненный подгузник. Иза с трудом встает с постели, когда я вхожу в квартиру и, сияя от радости, протягиваю ей роскошный кленовый лист для школьного гербария.
Она берет Хьюго на руки и оценивает ущерб. Ни на секунду не поверив в мои россказни о заложенном носе, несет менять одежки у Хьюго. Что ж, а я пойду включу телевизор, поменяю образ мыслей.
25 февраля
Иза была у педиатра и вернулась с многословным и позитивным заключением. Хьюго, кажется, в прекрасной форме, но ему не хватает солнца, немножко витамина D может послужить ему на пользу.
Она отправляет меня на передовую – поискать полезную дозу витаминов для детей. Вот уже месяц как я с успехом проскакиваю мимо аптек и даже в мыслях не держу обернуться, – случись такое, я бы сразу пятнами пошел.
У аптеки я украдкой заглядываю внутрь через стекло и вижу: за прилавком толстенная матрона. Та прелестница сегодня не работает, и для меня это прекрасный способ все сделать как надо. Хозяйка внимательно пялится на меня своими глупыми глазками сквозь толстые очки.
– Что вам угодно? – интересуется она, наконец.
– Да э… а-а-а… м-м-м… фуэ, – отдуваюсь я, – тамин… для детей! – заканчиваю дрожащим голосом.
Ее рожа багровеет, кажется, мой запрос привел ее в ярость.
– Детям амфетамин не продаем!
Я так и стою, раскрыв рот, эта обидная реплика для меня хуже пощечины.
– Что вам всем надо от гиперактивных детей? Дайте им жить, как они хотят, черт подери!
Получив такой просвещенный совет, я сдаюсь и отправляюсь в другую аптеку себе за рыбьим жиром. Иначе трудно переварить, что я со своими рецептами опять схлопотал по рецепторам.
10 марта
Иза схватила грипп, и все наряды на работы по дому теперь мои. Мне пришлось даже отложить свой дневник, так я зашиваюсь. Я вырвал страницы из трактата Сунь Цзы «Искусство войны» и засунул дневник в переплет. Трактат – просчитанная и продуманная стратегия войны, она оберегает меня от регулярных боевых выпадов жены.
Мой дневник – интимная вещь, напичканная секретами. Я не хочу, чтобы Изе становились известны состояния моей души, а то вдруг в один прекрасный день возьмет и зарежет. Когда мои дети вырастут или заведут своих детей, я, может быть, снова раскрою старый добрый дневник, и, надеюсь, что это пробудит во мне сладкие воспоминания.
А в ожидании я очень рассчитываю применить на практике заповеди древнего мудреца, говорившего так: «Искусство войны в том, чтобы покорять врага без борьбы».
12 марта
Иза все еще на постельном режиме. Лежит без сил, натянув на лицо теплое одеяло. Я пользуюсь ее сонливостью, чтобы и самому подольше побыть в объятиях Морфея. Часов в одиннадцать, наконец, встаю. В доме повсюду тишина, и это не предвещает ничего хорошего.
Тихонечко я вхожу к детям в спальню и вижу, что Хьюго выглядит совершенно больным. У него и лицо, и тело усыпаны маленькими красными точками, верный признак ветрянки. Я как огня боюсь этой заразной болезни, поскольку сам не переболел ею, когда был ребенком, и читал, как тяжело она протекает у взрослых.
Но слишком поздно, я, должно быть, уже по уши в инкубационном периоде, и впору ожидать легочной оспы с ее сухим кашлем, кровохарканьем, приступами боли в области груди… Короче, в доме еще один зомби.
– Папа, Хьюго заболел! Но не переживай, я сама за ним ухаживаю!
Нина дает ему попить из бутылочки коричневатую жидкость, и, судя по его виду, она ему пришлась по вкусу.
– Ты чего ему дала-то, Нина?
– А? Да кока-колы!
Хьюго выплевывает бутылочку и рыгает с таким чудовищным звуком, как будто землетрясение прокатилось по всей Америке.
