– Ты только всё портишь, – сказала она. – Не звони больше.
Теперь он жалел, что не может рассказать ей об ответе Майклу, о том, как ходил на Рутгерс-стрит. Дело было не только в том, что он не знал других приемных детей (когда он рассказал о своем усыновлении бывшей девушке, Карле Муди, она вздохнула: «Это так волшебно»), – просто с Энджел можно было поговорить так, как ни с кем. Она не притворялась. Когда он рассказывал о музыке, она не прикидывалась, что знает больше, чем есть на самом деле, и ему никогда не было с ней скучно, даже когда она без умолку грузила его различиями нью-йоркского и лондонского метрополитенов или слала фотки котов, которых собиралась купить, но так и не покупала, или рассказывала про тот раз, когда у нее с соседкой кончился бензин в долгой поездке в никуда и они потерялись на кукурузном поле. Может, из-за того, что они знали друг друга столько лет, она ему была почти как сестра.
В один из последних разговоров Энджел сказала, что родители хотят, чтобы она поступала в мед:
– Но меня стошнит, если придется резать труп. И я сказала Элейн – ты уж прости, но придется тебе довольствоваться соцработницей или кем-нибудь в этом роде. Она сказала, что я зарываю талант. В смысле – ну серьезно, Элейн, приди в себя.
Он рассмеялся и ответил:
– Из меня тоже фиговый сын профессоров.
– Значит, мы оба, как говорится, черные овцы. Хотя это какое-то расистское выражение. Будто если овца белая, то она хорошая.
– Ну, тогда давай перевернем. Я – белая овца.
– Но ты же всегда их радовал, – сказала она.
– Родителей-то? Не, ты что. Они хотели не такого ребенка.
Энджел это как будто удивило.
– Если бы это было правдой, тебе было бы всё равно. Уверена, они тобой гордятся, даже если не могут прямо сказать.
Она рассказала, что в старшей школе приняла большую дозу снотворного, и Элейн с Джимом отправили ее к психотерапевту, который назвал ее «враждебно настроенной».
– Я никому об этом не рассказывала.
Дэниэл не удалил ее номер из списка контактов. У него еще оставалась история их переписки, последнее сообщение – четыре месяца назад. Он набрал ей: «Я по тебе скучаю». Потом удалил начало и дописал: «Скучаю без наших разговоров, работаю над тем, чтобы вернуть долг. спс, что рассказала родителям про покер, серьезно». Стер всё и заменил на: «Пойдешь в субботу на др папы?» – и нажал отправить. Теперь, когда они больше не были друзьями, он будто уже не мог быть с ней искренним и одним махом удалил всю переписку, сотни сообщений, а потом удалил с телефона ее имя и номер.
Проверил почту. Майкл еще не ответил, а когда телефон зазвонил, это оказалась всего лишь Кэй. «Увидимся в субботу, – напомнила она. – Не забудь анкеты».
Он достал анкеты для Карлоу-колледжа и разгладил.
Заявление о целях обучения дает возможность привести любые обстоятельства, которые придадут ценность вашей заявке на перевод в Карлоу-колледж. Это ваша возможность напрямую обратиться к приемной комиссии и больше рассказать о себе как о человеке, чего не могут передать ваши академическая справка и анкета абитуриента.
Он начал печатать.
Майкл написал через два часа и предложил встретиться в «Старбаксе» на Коламбус-серкл. На следующий день Дэниэл пришел на двадцать минут раньше и три раза обошел квартал, прежде чем решил подождать внутри. Он взял кофе и сел за столик у двери, поднимая взгляд каждый раз, как она открывалась.
Прошла минута с тех пор, как Дэниэл последний раз смотрел на телефон. Пятнадцать сорок два. Ни пропущенных звонков, ни новых сообщений. Они договорились встретиться в половине четвертого. Майкл сам предложил встретиться именно в это время в этом «Старбаксе» на 60-й и Бродвей. Дэниэл согласился из любопытства, но решил сохранять здоровую подозрительность. Что бы ни рассказал ему Майкл, это не изменит его жизнь. Он потягивал кофе. Если Майкл не появится в следующие десять минут, он уйдет и всё на этом.
Снова открылась дверь. Вошел грузный белый в длинной футболке, рука об руку с дочкой похожего склада, но не успела дверь закрыться, как ее поймал высокий азиат в темно-синей куртке, белых кроссовках и с большим рюкзаком.
Майкл вошел и огляделся, просиял, когда увидел Дэниэла, протолкался через столы и стулья. Дэниэл поднялся, и вся его решимость улетучилась. Они обнялись – крепко. Майкл был на пару сантиметров выше Дэниэла; и вот они стояли посреди «Старбакса» и хлопали друг друга по спине.
– Деминь. – Майкл снял рюкзак и выдвинул стул. – Прости, что опоздал. Мой профессор все говорил и говорил. – Его голос стал ниже – уже не детский. Дэниэл никогда еще не слышал недетского Майкла. Майкл не видел его с тех пор, как ему было одиннадцать лет.
– Меня давно никто не звал Деминем.
Майкл пригляделся к нему.
– Ты изменился. Лицо похудело, хотя черты всё те же. Уверен, если бы мы встретились на улице, то просто прошли бы мимо.
– Ты тоже изменился. – Может, ботанская внешность Майкла и пропала, но костяк его личности остался, и в нем было что-то знакомое – видимое только тем, кто знал его в детстве. – Но при этом такой же.
– Так странно, что у тебя другое имя. Ты сам предпочитаешь Дэниэл или Деминь?
– Наверно, Дэниэл.
Майкл сложил перед собой руки, словно они на собеседовании.
– Ну что, ты, наверно, уже на третьем курсе?
– Я учился на севере в SUNY, но пока взял передышку. – Он уже провалил собеседование.
– Где живешь?
– У Маленькой Италии, в Чайна-тауне. У своего друга Роланда на Хестер-стрит. У нас группа, я играю на гитаре. Мы выступаем.
– Даже не удивлен. Помню, как ты просил наших мам, чтобы мы задержались и послушали музыкантов в метро, и мы стояли так долго, что пропускали поезд. – Майкл рассмеялся. – И как называется ваша группа?
– Psychic Hearts. Я работаю и над своими песнями, чтобы играл и пел один я. Очень минимальная стилистика – типа, почти исповедальная, – он впервые заговорил об этом вслух.
– Скажи, когда будет следующий концерт, я приду.
– Ладно. – Дэниэл представил парня вроде Майкла в лофте – человека, который будет там не в своей тарелке даже больше, чем сам Дэниэл. – А ты учишься в Колумбийском, да?
– Ага. Средняя школа у меня была в Бруклинском технологическом. – Майкл положил телефон на стол. – Я опоздал, потому что претендую на должность младшего научного сотрудника. Там надо предложить свою тему исследований по генетике, и я сейчас выбираю между двумя. Одна в области моего научрука – это как раз профессор, с которым я разговаривал. Он пишет мне рекомендацию, так что если я выберу эту тему, то шансов у меня будет больше. Но есть другая тема, у нее меньше приоритетность и потому у меня меньше шансов получить должность. Как раз ей я и хочу заниматься.
