– Когда подаешься?
– Через две недели. Пожелай ни пуха ни пера.
Их глаза на миг встретились. Дэниэлу хотелось смотреть на Майкла столько, сколько потребуется, чтобы примирить образ парня за столом с тощим пацаном, который всюду таскался за ним в Бронксе. Пять лет они спали в одной кровати.
– Как поживает твоя мама?
– Хорошо, всё хорошо. Несколько лет назад вышла за моего отчима, Тимоти, и мы переехали к нему в Бруклин, в Сансет-парк. Я и сейчас живу там, каждый день езжу на учебу, но надеюсь однажды оттуда перебраться. – Майкл передал телефон с фотографией семьи на зеленом дворе – Вивиан и Тимоти обнимали за плечи Майкла. – Это с прошлого лета. – У Тимоти были маленькое брюшко и залысины. У Вивиан волосы стали короче, появилась химическая завивка.
Дэниэл мельком глянул на фото и вернул телефон.
– Вы еще на связи с Леоном?
– Дядей Леоном? Да-да, он еще в Фучжоу. Женился, у него уже дочка. Работает где-то на производстве. Мы несколько раз общались, но он не любит созваниваться. У него всё хорошо. – Майкл играл с ремешком часов. Часы были увесистые, серебряные – в стиле человека среднего возраста. – После того как ты уехал, мы в той квартире не задержались. Переехали к одной семье в Чайна-тауне, потом в Квинс, и мама нашла работу в здании, где работал Тимоти.
– А. – Маленькая частичка Дэниэла надеялась, что Леон и его мать нашли друг друга и живут вместе и что по какой-то очень уважительной причине – хотя он и не мог придумать, какой, – не могли с ним связаться.
– В общем, в рождественские каникулы, когда я помогал маме разбирать коробки у нас в квартире, я нашел документы, – сказал Майкл. – Там был бланк с ее подписью – добровольная передача тебя под опеку социальной службы. На нем говорилось, что это на неопределенный срок.
Дэниэл промолчал, вспомнив документы Питера и Кэй, отчет со слушания о перманентном усыновлении. Там же было что-то о том, что Вивиан подписала отказ от прав? Он не припоминал ничего о неопределенном сроке.
– Знаю-знаю, какая-то задница, – сказал Майкл. – И еще был другой бланк, где говорилось, что она ходила в суд через несколько недель после того, как ты уехал. Она одобрила твое помещение под патронат Питера и Кэй Уилкинсон.
В динамиках «Старбакса» под укулеле завывала женщина. Дэниэл падал с последней платформы аркады на самый первый уровень, случайно промахнувшись в самом элементарном прыжке. Вивиан и Леон вообще не планировали возвращаться за ним. От мысли о том, что Вивиан ходила в суд сразу после того, как отправила его к той китайской паре, и без его ведома отдала его Уилкинсонам, Дэниэла замутило.
– Прости. Я хотел, чтобы ты знал. – Майкл покачал головой. – Я всё время думал о тебе и твоей маме. Она была крутая. Однажды – не помню, где тогда был ты, – она водила меня в «Бургер Кинг», потому что ее потянуло на картошку фри, и она купила картошку и мне, и по дороге домой мы проходили мимо какого-то пустыря с голубями, и она мне говорит, такая суперсерьезная: «Майкл, в Китае мы этих гадов ели. Но готовили их на пару, а то у них очень жесткое мясо». Она была такая приколистка, да?
– Да. Как ты меня вообще нашел?
– Погуглил Питера и Кэй Уилкинсон и вышел на сайт со статьей авторства Кэй Уилкинсон, и в ее краткой биографии было указано, что у нее есть сын по имени Дэниэл. Я нашел фотографию Дэниэла Уилкинсона китайской внешности, который чем-то напоминал тебя. Там упоминалось о SUNY в Потсдаме, так что я проверил и нашел твой имейл.
– Блин. Молодец, что заморочился.
– А ты молодец, что ответил. Когда я нашел те документы, всё думал, что ты мог попасть в плохую семью, что с тобой могло случиться что угодно – Майкл отвернулся. – То утро, когда я видел тебя в последний раз? Если бы я знал, куда собралась мама, я бы попытался ей помешать. Но вы просто ушли, а когда она вернулась, тебя уже с ней не было. Я был в ужасе.
После того как они с Энджел ездили на такси в Бронкс и видели чужую семью, Дэниэл вернулся в Риджборо и много недель плакал по ночам. Через четыре месяца они с Питером и Кэй приходили в суд, и судья одобрил его усыновление. Они расписались. Судья поздравил их с тем, что они стали «семьей навсегда». Он получил новое свидетельство о рождении, где в качестве родных родителей указывались Питер и Кэй Уилкинсон, а он сам – как Дэниэл Уилкинсон.
– Что тебе рассказала мама? – спросил он у Майкла.
– Тогда? Сказала, что нашла для тебя другую семью, которая о тебе позаботится. Сперва говорила, что это только ненадолго. Я злился, психовал. Особенно когда выяснилось, что не так уж и ненадолго, да? Мне это всегда казалось неправильным. Но я ничего не мог поделать. Не знал, как тебя искать. Так что в Рождество, когда я наткнулся на бланки, я спросил ее, и она не хотела об этом говорить, но я приставал, пока она наконец не ответила, что пошла на это, потому что у нее не было выбора. Мы жили без гроша в кармане. Она сказала, что для тебя это был лучший выход.
– Лучший. – Дэниэл сосредоточился на чтении меню над кассой. ВЕН-ТИ ЛАТ-ТЕ. Слова казались странными, как будто не на английском. Запахи кофе и сахарозаменителя были удушающими и приторными. – Леон знает, что меня усыновили?
– Предполагаю, что мать ему говорила, но не могу сказать наверняка.
Дэниэл закрыл лицо ладонями и надавил на переносицу. «Неопределенный срок», – думал он.
– Поверить не могу.
– Ты мне был как брат, понимаешь?
– Да.
– Я пытался гуглить тебя и раньше, но на Деминя Гуо ничего не выдавало.
– Ну, это больше не я.
– Твои родители… в смысле, Питер и Кэй Уилкинсон. Они хорошие родители?
– Конечно. Но я потерял всю семью.
– Ты так ничего и не слышал о матери?
– Нет. И ты, видимо, тоже.
Майкл покачал головой.
– Но с тобой хочет встретиться моя мама.
– Что?
– Приглашает тебя на ужин.
Майкл следил за реакцией Дэниэла, ожидая ответа. Как раньше, в детстве, когда он был готов сбежать во Флориду без задних мыслей.
– Ты серьезно? – спросил Дэниэл. – Да никогда в жизни.
В пятницу вечером Дэниэл сел на метро до Сансет-парка – бруклинского Чайна-тауна – и, пока шел по 8-й авеню, узнал тот район, где жила китайская пара, от которой его забрали Питер и Кэй. Он не знал, как просидит весь ужин, не ляпнув что-нибудь ужасное Вивиан, но его подталкивал шанс сказать хоть что-нибудь.
Они жили на одной из улиц с номерным названием рядом с 8-й авеню, в нижней половине дома на две семьи – двуспальной квартире с большим окном, выходящим на улицу. В доме пахло рисом, свининой и чесноком. Он снял обувь и куртку, ответил на объятья Майкла и увидел, как к ним шлепает в пушистых сиреневых тапочках Вивиан – толще, чем десять лет назад. Он не помнил, чтобы раньше ее зубы были такими белыми.
