Я была довольна собой, когда слышала смех Рокки, мягкое фырканье через нос, но, когда ее голос был натянутым, а лицо – тревожным, я заставляла себя учить новые рисунки и говорить с клиентами с особой вежливостью – не только ради чаевых, но и потому, что помнила историю о женщине, которая открыла собственный салон. Однажды я подслушала, как Рокки сказала в кабинете своей подруге: «Уверена, Полли может здесь управлять не хуже меня». Диди сказала, что Рокки разговаривала по телефону насчет кредитов и размышляла о том, чтобы открыть второй салон. Новому салону понадобится новый управляющий, и если Рокки выберет меня, то она же может стать моим спонсором для грин-карты.
Когда Рокки не было, маникюрщицы о ней сплетничали.
– Живет в особняке на Лонг-Айленде, – сказала Джои. – Ее муж занимается импортом-экспортом фруктов.
– Ее муж не работает. Сидит дома, убирается и готовит, – возразила Диди. – Воспитывает сына и возит ее на машине. Вы что, не видели, как он забирает ее с работы?
– А я слышала, что она вышла за него по любви, но он был нелегалом и чуть не попался иммиграционной службе, – сказала Коко. – Его собирались посадить в тюрьму для иммигрантов.
– Что такое тюрьма для иммигрантов? Я думала, у нее муж из китайской мафии, – сказала я.
Джои прыснула:
– Это бы многое объяснило в ее характере.
Одним безлюдным утром вторника я сидела в кресле для педикюра и листала журнал.
– Ты здесь до двух, да? – Передо мной стояла Рокки со связкой ключей от машины, с подведенным правым, но не левым глазом. – Мне надо съездить домой на минутку, я кое-что забыла. Съездишь со мной?
Оказалось, что Рокки живет не на Лонг-Айленде, а в северо-восточном Квинсе – почти на Лонг-Айленде. Поездка по мостам и магистралям заняла полчаса, и всю дорогу она проговорила о своих больных лодыжках и высоком давлении.
– Старость не радость, Полли, ты знаешь?
– Разве ты старая, – ответила я. Ей, наверно, было лет сорок – на десять лет старше меня.
– Ты такая милая. Но серьезно. Высокое давление! Придется отказаться от кофе, красного мяса, жареного – от всего что ни скажи. Принимать таблетки. И я начала всё забывать налево и направо. Сегодня должна была привезти кое-какие бланки, а сама оставила их дома. Я ведь себе даже записку написала.
Дом Рокки стоял в конце квартала из одинаковых зданий – с двумя этажами, палисадником и пристройкой-гаражом. Он был из коричневого кирпича, с темно-красной крышей, низкими воротами, отделявшими двор от тротуара. Не особняк – новые дома в Минцзяне были куда больше. Но все-таки очень хороший дом. Я прошла за ней в прихожую с ростовым зеркалом на стене и в гостиную с хорошим кожаным диваном и двумя высокими окнами. В углу, на синтезаторе, были стопка бумаг, школьная фотография сына Рокки подросткового возраста, который улыбался пластмассовыми брекетами.
– Хочешь пить? – Она достала из картонной коробки бутылку «Поланд спринг». – Присядь пока на диване. Я сбегаю наверх и поищу бланки.
Я села, но, как только услышала ее шаги над головой, встала. Дальше по короткому коридору была кухня – с посудомойкой и микроволновкой, коробками хлопьев и пачками чипсов на круглом столике. Раковину переполняли тарелки, а вся стойка – в засохших пятнах соуса и крошках. На другом конце кухни была дверь в маленькую комнату. Я услышала голоса, звук мотора.
Это был телевизор. Я заглянула в открытую дверь и увидела человека в откидном кресле в полосатых пижамных штанах, тапочках и растянутой белой майке. В одной руке он сжимал пульт, второй зарылся в пачку «Читос». Он хрустел с механическими движениями и довольно причмокивал.
Муж Рокки сидел дома среди дня, ел «Читос» и смотрел боевики в пижаме. Он не был похож на владельца импорта-экспорта или даже домохозяина, который готовит и убирает.
– А чем, кстати, занимается твой муж? – спросила я у Рокки по дороге обратно в салон.
– А, он пока без работы, так что проводит много времени дома. Я тебе так скажу: я рада, что у меня есть салон. Кстати говоря, хотела с тобой поговорить. Там, где ты живешь, в Бронксе, много маникюрных салонов?
– Парочка, – сказала я. – Маленькие. Я в них никогда не была.
– Хорошие?
– До спа им далеко.
– Твой район не рядом с парком Ван Кортландта? Ривердейлом?
– Нет, это от меня к северу
– Я сегодня туда поеду. – Рокки снова посмотрела на дорогу. – В Ривердейле сдается помещение, и мне кажется, в Бронксе есть спрос, особенно в районах побогаче. Много людей с деньгами, которые готовы отнести их в чистенький салон красоты.
У въезда на мост Рокки замедлилась для оплаты. На сенсоре E-ZPass загорелся зеленый огонек. Я задержала дыхание и досчитала до десяти.
– Если откроешь второй салон, – сказала я, – и будешь искать управляющую – я бы подошла. – Я пыталась поймать краем глаза профиль Рокки, не глядя на нее прямо, и мне показалось, что она кивнула.
Она посмотрела через плечо, меняя ряд.
– Да, конечно, я дам тебе знать.
Я сводила тебя с Леоном на ужин в мексиканский ресторан – в зал, веселый от красных и желтых растяжек, – и сказала, что еще рано говорить наверняка, но есть хороший шанс, что меня повысят до управляющей собственного салона. Человек бросил в музыкальный автомат доллар, заиграл буйный хор духовых. Ты дрыгал ногами под столом, а я не делала тебе замечание.
Тем же летом женились Диди и Кван. Кван сделал предложение, когда сорвал куш в Атлантик-Сити, – встал на колено на ковре казино-отеля и подарил кольцо с бриллиантом. Я была с ними в ратуше, сидела рядом с Леоном в ресторане, хлопала, когда молодожены позировали для фотографий. Диди не пожалела помады цвета фуксии. Шипастые волосы Квана царапали брови.
Одна женщина за нашим столом посоветовала мне поинтересоваться, сколько стоит еда, на случай, если я тоже захочу отпраздновать здесь свадьбу. Я не хотела. Диди выходила за человека, который проигрывал за раз всю зарплату. Конечно, она его любила, но даже Леон согласился, что ей в этом браке будет несладко.
Тем временем у Леона начались проблемы со спиной. Его зарплата не менялась, хотя он проработал на бойне дольше всех остальных. «Попроси прибавку», – сказала я, но у него вечно находились отговорки. Начальник в плохом настроении. Старый начальник уволился, и пришел новый. Новый начальник в тот день отсутствовал. Потом Леон слег от боли и не мог подняться с постели, так что пропустил три дня работы, не говоря уже о зарплате. Мы с Вивиан уговаривали его пойти к врачу, пока не стало хуже, но он отказался – ответил, что мы раздуваем из мухи слона, что ему полегчало от пакетов со льдом и обезболивающего.
Его бывший коллега по имени Сантьяго открывал компанию по грузоперевозкам, и, когда Леон сказал, что думает пойти к нему, я была так счастлива, что даже ударила по кухонному столу кулаком и сказала: «Отличная идея!»
