Дэниэл подал доску, и она ссыпала чеснок и имбирь лезвием ножа в кастрюлю и размешала деревянной ложкой. Кухня заблагоухала.
– Но почему она тогда оказалась в Китае?
– Не знаю, но она бы не уехала без тебя. Она только о тебе и говорила, всё время. – Она вернула ему доску, теперь с морковкой. – Нарежь мелкими дольками. – Она положила говядину в кастрюлю, залила водой, накрыла крышкой. – Мы обсуждали наши планы на тебя и Майкла. Она курила… – Вивиан изобразила, как вынимает сигарету изо рта с локтем на отлете, со взглядом в сторону, как его мать. – Вечно курила и говорила этим своим голосом – не голосом, а голосиной. И у нас на маленькой кухне стояли огромные кружки с чаем. Мы мечтали, что Майкл станет врачом, а ты пойдешь работать на телевидение.
– На телевидение?
– Она представляла, что ты будешь работать со звуком на телевидении или в кино. Потому что ты любил музыку. И телевизор. Не так уж мы и ошибались, да?
– Почти угадали. – Дэниэл пилил морковку. С доски слетел оранжевый диск. Он встал, нашел его на другом конце стола.
– Ну-ка, – сказала Вивиан, забирая у него нож. – Режь вот так.
Он наклонил нож, как она показала, резал морковку свободнее. Она проверила суп, подсыпала соль и перец.
– Тогда был маникюрный салон. Помнишь название?
– «Привет, красотка». – Его он тоже искал, но его уже не существовало.
– Помнишь подругу матери оттуда? Женщину с высоким детским голосом.
– Диди.
– Точно, Диди. После того как пропала твоя мать, Диди позвонила Леону. Оказалось, кто-то настучал на их начальницу в ICE. Иммиграционную службу. Они приехали и арестовали половину салона. Твоя мать в этот день работала.
Он помнил, как слышал, что Вивиан и Леон говорят о Диди, о юристе. Но не об этом.
– Мне никто ничего не сказал.
– Однажды так же было с одной моей знакомой, которая работала в ресторане. Кто-то с кем-то ссорится, звонит в ICE, они приезжают и забирают всех работников.
– Куда забирают?
– Депортируют. Или еще у них есть лагеря, тюрьмы для иммигрантов. До нас вечно доходили слухи. Но я лично знала женщину, у которой туда попал муж. Поехал в бакалею и так и не вернулся. Она узнала, что он в тюрьме в Аризоне или где-то там, а потом он уже летел на самолете в их страну, куда-то в Центральную Америку. – Вивиан покачала головой. – И подруга твой матери, Диди, нашла тот ресторан во Флориде и позвонила. Там сказали, что твоя мать вроде бы покупала билет во Флориду, но так и не появилась. Тогда Диди с Леоном стали звонить в ICE, и там сказали, что ее нет и у них.
Она купила автобусный билет во Флориду, но ему сказала, что они не переезжают. Какая-то бессмыслица.
– Значит, в тюрьме ее не было? Я всегда думал, что у нее есть другой. Хоть она и собиралась выйти за Леона.
– Не знаю. – Вивиан взяла стопку рекламы и выкинула в мусорную корзину. – Мы ее ждали, ждали. Сам помнишь, сколько месяцев. Я бы не платила по ее долгам, если бы знала, что она вернется. Я бы не стала отдавать тебя.
Его мать сидела в тюрьме, пока он слушал пластинки в Риджборо, пока он с Энджел ездил на такси в их старую квартиру? Но знала ли она о его усыновлении? Дэниэл отложил нож. Однажды он стоял с матерью и Леоном на пароме на Стейтен-Айленд, и оба обнимали его, их любовь была сияющей и несомненной, которую пытались предложить Кэй и Питер, но он так и не смог заставить себя ее принять. Он столько потерял – и потерялся сам. Расстояние между тогда и сейчас казалось огромным.
Теперь он нервничал, что возвращение Майкла и Тимоти разрушит неожиданный покой, который он почувствовал, проведя весь день с Вивиан. Но, когда Майкл пришел – после того, как Дэниэл принял душ и выспался, – страхи Дэниэла уже исчезли. Было приятно оказаться с людьми, которые не знают, что он неудачник.
После ужина – после второй, а потом и третьей добавки супа – Майкл спросил:
– Не хочешь сыграть в бильярд? В Бэй-Ридж есть одно местечко.
В бильярдном зале они купили по пиву и играли в восьмерку. Дэниэл разбил и играл за цельные шары.
– Кстати, я опять разговаривал с мамой. Твоя думает, что, похоже, ее задержала во время облавы иммиграционная служба, посадила в тюрьму и депортировала, потому она и оказалась в Китае.
– Черт. А ты ее спрашивал, когда с ней разговаривал?
– Не хватило духу. Кажется, она не хотела об этом рассказывать. – Он прицелился в боковую лузу и промахнулся. – Но, слушай, спасибо. Это ты помог мне с ней связаться.
– Ну не за что, не за что. Еще будешь созваниваться?
– Посмотрим.
Майкл наклонился над столом и своим кием.
– Десятый от двенадцатого. В угол. – Он сделал удар.
– А ты хорош, – сказал Дэниэл. – Где научился так играть?
– Часто играю с друзьями. Некоторые любят на деньги, но не я. Эй, а помнишь, я тебе рассказывал про работу научного сотрудника? Я подал заявление. Решил выбрать ту тему, которая интересна мне, более рискованную. Наверно, благодаря тебе.
На другой стороне зала были видеоигры, но Дэниэл не заметил среди них покера.
– А я-то что?
– Ты меня вдохновил.
– Я же ничего не понимаю в науке.
– В смысле, ты занимаешься музыкой, ты в отличной группе, живешь с друзьями в городе. Я даже не могу себе позволить съехать из родительской квартиры, пока не получу этот грант. Приходится три часа добираться до учебы и обратно, и мама меня пилит, если я задерживаюсь допоздна. Вместо того чтобы выбирать безопасную дорогу, ты как бы – свободен.
После того как Майкл положил в лузу четыре шара за раунд, Дэниэл все-таки сумел загнать один цельный.
– Какое там от меня вдохновение. Меня выперли из группы. Я должен подруге десять тысяч баксов, и она со мной больше не разговаривает. Меня выгнали из колледжа.
– Правда? Почему?
– Помнишь, ты сказал, что некоторые твои друзья любят играть на деньги? Я тоже. – Дэниэл допил пиво. Рассказал Майклу про покер, про отчисление.
– Блин, – сказал Майкл. – Жаль, что с тобой так получилось.
– Я как бы всё равно хотел оттуда уехать.
– А вернешься?
– Родители хотят перевести меня в вуз, где преподают сами, на севере.
– Ты туда хочешь?
От доброты в вопросе Майкла у Дэниэла началось дежавю.
– Нет. Хотя иногда кажется, что у меня нет выбора.
Майкл поправил часы на руке.
– Я помню, какой ты был после того, как ушла твоя мама. Ты думал, она ушла из-за тебя. Винил себя.
– Я был мелким. Не понимал, что происходит.
– Знаю, это было давно. – Майкл грустно усмехнулся. – Но я просто хочу, чтобы ты был в норме. А если ты не в норме – ну, наверно, это тоже ничего.
