— До окончания следствия прошу вас не уезжать из города, — вежливым тоном прервал поток справедливых возмущений Демидова следователь, расписываясь на повестке, тем самым показывая, что допрос окончен.
Влад, с одной стороны, остался доволен — само собой, капитану возразить было нечего; а с другой, его распирало бешенство от наглости Курбановых — это же надо додуматься, чтобы перевести все стрелы на него, Влада! И не понимают ведь, придурки, что себе яму роют! Пора привести их в чувство!
Порывшись в телефоне, сначала своем, потом Ксюхином, он наконец нашел то, что искал. В общих чертах обмозговав задуманное, наметил план и, отметя последние сомнения, запустил вызов:
— Привет! Подружке своей помочь не хочешь?
Глава 39
Предрассветная тишина в полутемных коридорах «Хорошево» всегда обманчива, это знал любой сотрудник, оставшийся на дежурство. Стоит только задремать, прикорнув в неудобной позе, в надежде на скоротечность оставшихся до конца смены часов, как обязательно кто-нибудь где-нибудь или кому-нибудь голову раскроит, или чужое имущество «отожмет», или на чью-либо честь посягнет.
Вот и сейчас стоило Димону растянуться в кабинете на диванчике, как оперативный дежурный сообщил: «Поступил вызов по такому-то адресу. Соседи жалуются на одну из квартир, которая постоянно сдается посуточно. Вроде кого-то сильно избивают». Кривя недовольное лицо (Кому там неймется?!), борясь с зевотой, опер отправился на выезд с ППС-никами.
Со стороны все казалось спокойным и умиротворенным. В подъезде стояла оглушительная тишина, лишь изредка едва слышно потрескивала электрическая лампочка над щитком второго этажа. Ни из-за одной из трех дверей на площадке не доносилось ни звука. Это они притащили с собой столь чуждый в данное время суток шум — шорох форменных бушлатов, ритмичный стук шагов по лестнице, гул нечаянно задетых автоматом прутьев или перил.
— Так, что у нас тут?
Димон остановился на верхней ступеньке и пытался сходу определить, в какие двери им ломиться — ни на одной из квартир почему-то не было номерков. Внезапно дверь справа распахнулась — видимо, их приход был ожидаем, и на руки им чуть не вывалилась полуголая девица с растрепанными волосами.
— Помогите, пожалуйста, — просипела она и, намертво вцепившись в опера, сползла бы на грязный пол, не подхвати он ее.
Трое мужиков, теснясь в дверном проеме и узкой прихожей, по очереди вошли в «нехорошую» квартиру — сначала Димон с девушкой практически на руках, следом два пэпса с автоматами наперевес.
Однушка, явно предназначенная для любовных свиданий, несла на себе следы бардака ввиду недавней драки. Тяжелые бархатные шторы, визуально делающие маленькую комнату крошечной, были криво задвинуты на одну сторону — словно на них кто-то упал и, не удержавшись, протащил за собой. Вокруг низкого стеклянного столика в беспорядке валялись перевернутые стулья, сам же стол, на котором была щедро расставлена закуска посреди нескольких бутылок алкоголя, точечно поблескивал в свете ночника чем-то красно-блестящим. По ковру были размазаны ошметки еды, разметаны бычки от сигарет. На занимавшей больше половины комнаты двуспальной кровати негромко храпел парень в задранной и съехавшей набок футболке, в спущенных до икр джинсах. Подушка возле его головы была также измазана чем-то красным.
— Что произошло?
Усадив девушку на единственное кресло в комнате, Димон огляделся, наметанным глазом примечая все детали. Не дождавшись ответа, переключил внимание на потерпевшую. Та была в одном нижнем белье и тряслась, но не от холода, так как в комнате было жарко. Длинные спутанные волосы закрывали лицо, и чтобы увидеть ее, оперу пришлось наклониться.
Он даже присвистнул от удивления, когда за слипшимися прядями разглядел блестящие от слез глаза, расцарапанную припухшую скулу, на которой уже успел налиться синяк, и разбитый до крови нос. Губы были покрыты запекшейся коркой.
— Кто тебя так? Он? — теперь Димон окинул взглядом тело девушки. Ноги ее, от икр до бедер, местами были покрыты красными пятнами, такие же следы он разглядел на запястьях, когда она спрятала лицо в ладонях. — Дружок твой?
— Мы в баре познакомились, — сквозь слезы начала рассказывать она, — он сначала нормальный был, пил только много, и меня заставлял. А потом грубо приставать начал.
— Так, погоди, — прервал ее опер. Процедура должна быть соблюдена. — Понятые нужны, — выпрямился он и взглянул на одного из ППС-ников. — И этого разбудить, — махнул головой в сторону кровати.
Если с понятыми все оказалось просто — с верхнего этажа как раз спускалась семейная чета, то с парнем все было намного сложнее — он беспробудно дрых и не хотел просыпаться. Мычал что-то нечленораздельно, но в чувство не приходил. Пришлось окатить его водой.
Но и после пробуждения он особо ничего не соображал. Бессмысленно хлопал глазами, усиленно и безуспешно пытался удержать равновесие, не обращая внимания на то, что стоял перед посторонними людьми практически без штанов. Димон даже возмущенно цокнул: «Надо же, такой молодой, щегол почти, и так бухать! Как не в себя!». Но хоть фамилию, имя смог назвать — Курбанов Демир.
Девушка, отчаянно всхлипывая и размазывая по лицу кровь, поведала и без того понятную историю. Как познакомились в баре, как танцевали и выпивали вместе, как решили продолжить знакомство на съемной квартире. И все бы ничего, но захотелось гражданину Курбанову полового сношения в извращенной форме, на что девушка пойти не захотела. Вот он и взбесился — и квартиру чуть не разнес, и ее чуть не убил, снова вступил с ней в половой акт, но уже насильно.
— Давайте ее на медосвидетельствование, — дал команду ППС-никам опер, когда протокол был заполнен и подписан всеми, кроме Курбанова (по поводу него была сделана отметка об отказе), — потом с заключением сразу обратно. Я подожду, пока гражданин очухается, — он со скрытой усмешкой взглянул на опять захрапевшего парня, — и сразу в отдел поедем.
Когда квартира опустела, Димон уселся в кресло, вытянув ноги, пристроил их на столике. На него вновь напала зевота, поскольку жутко хотелось спать, но он знал — самое интересное только начинается. Поэтому он просто ждал…
Входная дверь почти беззвучно открылась и закрылась, и в комнате появился Влад. Мужчины обменялись рукопожатиями, Димон довольно ухмыльнулся в сторону спящего Курбанова:
— Готов. Чуть тепленький — бери да пользуйся.
Влад смерил брезгливым взглядом храпящее тело, с удовольствием пнул безвольные ноги, чтобы проверить глубину сна. Тот спал по-мертвецки.
— Наручники дай, — обратился Влад к другу, на что тот в голос заржал:
— Правильно. Человек в наручниках — уже не человек.
Через минуту правая рука Курбанова была надежно пристегнута к батарее — благо, близость стены позволяла, а он сам продолжал храпеть, источая алкогольные пары.
— Хренею я с тебя, Демидов, — восхищенно признался Димон, — такую схему замутить, а! И главное, как ты девку-то подписал на такое? У нее вся морда разукрашена.
