— Отец гордился бы тобой, — повторяла она. — Он сам тоже когда-то неплохо боксировал.
Дамиан верил, что если бы с его стариком не произошел несчастный случай во время работы на пилораме, за что родители не получили от предприятия даже ломаного гроша, потому что это случилось во времена ПНР, то сегодня он сам открывал бы сыну тайны бокса. Наполовину парализованный Дамиан-старший только и смог, что гордо повеситься на бельевой веревке. А его полугодовалому сыну на память о нем остались лишь имя и медаль с надписью «ПНР», которую отец получил когда-то как один из тридцати передовиков производства к сорокалетию основания Хайнувского предприятия лесной промышленности, сегодня — крепости старого Бондарука с громким названием «Нью Форест Хайнувка». Поэтому мальчишка так яро ненавидел коммунистов. Это они убили его отца.
Он быстро научился защищаться и наносить удары. В сарае за домом, на той же балке, на которой испустил дух его парализованный родитель, мальчишка повесил мешок с песком и колотил по нему до беспамятства. Он практически не снимал бинты с рук до тех пор, пока они не истлели. Поединок с командиром он проиграл, но сильно измотал противника. Дамиану дважды удалось положить Зубра на лопатки (к сожалению, без нокаута), а также одним метким ударом разбить ему бровь. По окончании соревнований даже пришлось вызвать знакомую медсестру, чтобы она наложила швы. С тех пор никто не сомневался, что Дамиан годится не только для партизанского движения, но и для боев стенка на стенку после матчей «Ягеллонии», на которые его часто приглашали. Это Дамиану как раз не очень нравилось, так как он быстро понял, что дух патриотизма здесь вообще ни при чем. Такие бои — насилие в чистом виде. Команда молчала. Давнее решение командира и его высказывание о победе в поединке в качестве входного билета в отряд все приняли как данность. Дамиан уже смирился с тем, что не будет принят в вооруженный отряд, как вдруг в один прекрасный день командир подъехал к его дому на турпане — развалюхе, которая в этих краях благополучно заменяла современным партизанам ЗУ-23-2, просигналил и молча открыл пассажирскую дверь. Потом ходили разговоры, что еще ни один из желторотых до сих пор не был удостоен чести ездить с самим боссом на ночную вахту.
Сейчас Дамиан уже понимал, что главное его достоинство — ловкость, а не сила. Он мог измотать противника, даже в два раза тяжелее себя. Зубр смеялся, называя его назойливой мухой, которую не поймать. К тому же содержимое его головы в лучшую сторону отличалось от такового большинства боксеров клуба, уверенных в том, что они намного круче Рэмбо.
Шаги. Кто-то упал и полз сейчас с левой стороны лесного массива. Дамиан прижался к дереву, поправил камуфляж. Он сомневался, не мог принять решение. Чем дольше он думал, тем сильнее боялся проиграть. Несколько березовых веток выпали у него из-под ремня. Было градусов двадцать тепла, пот тек у него по спине, но он все равно напялил на лицо маску и поднял воротник, чтобы издалека лицо не светилось между деревьев. Долгие раздумья лишали его времени, необходимого для благополучного перемещения. Разворот надо выполнять решительно, пульсировало в его голове, но он все никак не мог отважиться сделать это. Старая военная куртка отца, которую мать перестрочила по швам, чтобы она не развалилась, болталась на нем, поэтому он потуже затянулся харцерским ремнем и побежал напрямик, к поляне. Выстрел прозвучал спереди. От первого и второго ему удалось увернуться в последний момент. Прежде чем он сам прицелился и начал стрелять, его успели убить. Попадания пластиковых пулек были болезненными. Выстрелы оставили на отцовской куртке флюоресцентные кляксы.
— Не бойся, когда делаешь. А боишься — не делай. — Лешек Крайнув, командир соперников, выросший у него за спиной, засмеялся. После чего взял его в плен.
По дороге они не произнесли ни слова. Учитель Закона Божьего — из жалости, чтобы еще больше не расстраивать юнца. Дамиан — от стыда. Итоги будут подведены вечером, у костра. Молодой боец готовился к жесткому выговору командира.
Прибыв в штаб, Дамиан наблюдал, как люди Крайнува ведут остальных пленных. Двое его друзей — Тадек и Аркадий — не дошли даже до второго этапа. На их новеньких защитных мундирах виднелись огромные флюоресцентные «блины», символизирующие кровь, — такие же были и на его куртке. Немного утешало лишь то, что Дамиан получил только две пули, а форма соратников напоминала мятные леденцы. Не в пример ему, они не очень-то переживали поражение. Спокойно расположились на пнях с бутербродами и термосом, чтобы подкрепиться после операции. В этот момент из леса вышел его личный командир. Мацкевич снял с шапки еловый камуфляж и похлопал парня по плечу.
— Ты почти взял их штаб, хлопче.
— Почти не считается, командир.
Крайнув с Мацкевичем переглянулись.
— Самый несгибаемый. — Крайнув кивнул в сторону Дамиана. — Ты был прав. Это будет твой лучший партизан.
— Боец, — беспардонно поправил его мальчишка.
Его не очень устроили похвалы, высказанные в будущем времени, потому что он уже сейчас считал себя лучшим, но не решился произнести это вслух.
— Ты прав, боец. — Мацкевич ткнул пальцем в пятна на его куртке. — Проблема в том, что ты действовал в одиночку, не сотрудничал с остальными. Потому тебя и поймали. Вместо того, чтобы использовать их для разведки, прикрытия, ты хотел быть героем. Но это не американский боевик.
Дамиан даже раскрыл рот от удивления. Это было самое худшее из того, что он ожидал услышать. Ему хотелось провалиться сквозь землю. Партизаны — это братья по крови. Как мушкетеры. Один за всех, и все за одного. Мацкевич бросил мальчишке спички. Хворост уже лежал, подготовленный «пленными», которые ждали их здесь около часа. Дамиан без труда разжег костер от одной спички. Командиры уселись, глотнули из фляжки, делясь алкоголем с совершеннолетними членами отряда, начали говорить. Так было почти всегда. И несмотря на то, что эта часть казалась некоторым самой нудной, лично он любил этот момент больше всего. Вокруг тишина, темнота. Мир принадлежал им и превращался в единственную точку на земле, в которой мужчины рассуждали о чести, отчизне и борьбе. Дамиан был слишком молод, чтобы его мог раздражать пафос этих встреч. Наоборот, он был горд оттого, что принадлежит к такому элитному подразделению, о существовании которого в городе знали очень немногие. В сегодняшних учениях принимало участие всего семь человек плюс два командира. Потому что последние очень придирчиво выбирали себе бойцов.
Два члена отряда, например Конрад Левандовский, вообще не приняли участия в сегодняшней учебной операции. Они пришли на встречу то ли слегка подшофе, то ли с большого бодуна. Командир был суров, охотно назначал наказания. Он не без повода переодевался Райсом и с радостью позаимствовал и псевдоним, Бурый. В наказание он погнал раздолбаев за хворостом, который обычно собирали девчонки. Сегодня Дамиан не заметил ни одной девушки, что его только обрадовало, так как он не очень хорошо себя чувствовал в их обществе. Ему казалось, что они постоянно пялятся на него. Что они о нем думают — он тоже предпочитал не знать. Наверняка, что он слишком хил и соплив для участия в тайном вооруженном сообществе. Ведь то, чем они занимались, не имело ничего общего с военизированными играми для молодежи, которые устраивались историческими обществами на День независимости и в которых могли принимать участие все, включая штатских. Отряд существовал и тренировался очень серьезно. Артур Мацкевич уже давно заявлял, что вскоре их ждет настоящее сражение. Им надо подготовиться.
