— Ладно, хорош разбираться! Так у нас вся рыбалка накроется. Поехали понемногу, — Назаров сердито дернул пусковой шнур мотора. Под кормой яхты забурлила темная вода.
Осока, еще пока невысокая из-за холодов, ровными грядками пригибалась под ветром на дальнем берегу. За бортом плыл неспешный речной мусор, блестели в воде бутылки, банки и разноцветная пластиковая мелочь.
Молчаливый и сосредоточенный Вадим смотрел то на близкие камыши, то вперед, между Глебом и мачтой, хмурился, стараясь точно удерживать яхту в мелком прибрежном фарватере.
С берега, из-за кустов, кто-то, неразличимый для Глеба, крикнул.
— Вадик, привет! Как оно ничего-то, а?
Назаров отмахнулся в сторону эллингов.
— Привет, Толян! Все нормально.
Медленно, метрах в десяти продвинулся вдоль борта сколоченный из грубых досок насест, на котором сидел с удочкой старичок в выцветшем брезентовом плаще.
— Здорово, Федорыч! Бросай ты это грязное дело, пошли поплаваем!
Пенсионер задорно отозвался:
— Здоровей видали и то не боялись! Привет, Вадимка! Ты надолго на воду-то? На все выходные?
— Да нет, до вечера только похожу, друг вот ко мне в гости из-за границы приехал!
Толстый мужик в замасленном комбинезоне и в болотных сапогах зычно прогудел от ворот своего гаража:
— О-го-го, Назар! Опять на блуд пошел?!
Старые, ухоженные, за многие годы расстроившиеся вдоль воды эллинги заканчивались. Завоняло от близкой береговой свалки. В мусорном контейнере у крайнего гаража рылась неопрятная красномордая баба, держа большую клетчатую сумку одной рукой и зубами.
Все еще стараясь не глядеть на Глеба, Вадим коротко пояснил:
— Тонька-«Тральщик». Посуду здесь пустую собирает.
Яхта проходила мимо недавно построенных эллингов, разнокалиберных сарайчиков у самой воды, за первым рядом невысоких построек проглядывала цветная куча автомобильного хлама. В красных, зеленых, синих остатках кузовов блестели хром и никель вперемешку с яркой ржавчиной.
— Вадик, а что, бандюки местные по-прежнему здесь машины раздевают?
— Да, балуют еще охламоны, курочат вон там, в леске, ворованные тачки. Кузова топят справа, вон видишь, в болоте, а здесь тусуются, пьют, продают краденые запчасти…
Суббота. 08.35.
Яхта
Они протягивались по узкой протоке от эллингов к реке, держась узкого фарватерного пути; капитан Глеб стоял в проеме каюты, Назаров, сидя на корме, продолжал рулить моторчиком, оставляя между бортом и левым берегом все те же пять-семь метров не очень чистой воды.
Длинные, светлые, но уже редковатые волосы Назара мягко шевелились на ветерке. Еще до отхода он накинул на себя джинсовую куртку, но все равно поеживался, поминутно обтягивая под курткой майку с нарисованным гитаристом.
Глеб спустился в каюту и беззаботно оттуда крикнул, запрокинув голову:
— Ты кофе будешь?
— Да нет же, говорю тебе, — не пью я этой заразы, мне чайку лучше горячего и побольше, ты же знаешь — я водохлеб. На здоровье твой кофе влияет отрицательно.
— Женщины этого города не думают, что на твое здоровье что-то может повлиять…
Наверху Вадим, откинувшись на поручень, счастливо захохотал:
— Слушай, Глеб, а чего тебя Гудвином-то прозвали, а?
Глеб Никитин облегченно вздохнул, улыбаясь собственным мыслям, отыскал на полочке сахар и взялся за кружку.
Совсем близко грохнул ружейный выстрел.
«Че-е-его?!»
Утиная охота в это время года в здешних краях была невозможна. Да и голос Вадима, опять донесшийся с палубы, был уже тяжел и прерывист.
— Глеб… Возьми там, под диваном!.. Быстрей, давай…
Яхта вильнула, на малом ходу мягко приткнулась к травяному берегу и замерла.
На стекло бокового иллюминатора снаружи хлынул поток близких камышей, а за ними, в ивняке, Глеб, поднимаясь с пола каюты из лужи разлившегося чая, успел увидеть фигуру в камуфляже. Человек неловко убегал.
В проем каюты начал медленно падать Вадим. На правом плече, на рукаве и под воротом его светлой джинсовой куртки расплывалось темно-красное пятно. Вадим попытался схватиться за кромку люка, задержаться, но не успел сжать слабые пальцы, мягко упал вниз по ступенькам сначала на колени, а потом уже ударился о пол головой.
— Рули сам. Я, я… Герка, наверно, за Жанку… Все-таки решился…
ЖЕЛАНИЕ
Очень звонко, пронзительно играет гармошка. Глухой топот, гул, пьяные женские взвизги, вокруг много разных людей… Свадьба, какое-то тесное помещение, белое-белое… A-а!.. Это невеста, большая, высокая… Люди бросают к потолку звонкие блестящие деньги… Глаза каждый раз внимательно запоминают те места на крашеных досках, куда падают и закатываются самые крупные монеты.
Это случится, обязательно случится — все будет не так, наступит другая, богатая и счастливая жизнь… Другая жизнь… Обязательно.
…Серебряный доллар на цепочке, на шее, — приятная металлическая тяжесть — прохладная мечта! Темная рука медленно тянется к цепочке… Сколько же эти сволочи будут еще мешаться под ногами… Хорошо бы… Стоит только закрыть глаза — очень большая яхта у чужого пряного берега, стрекочущая темнота тропиков, размытые лица и четкие смокинги, сладкий дым сигар…
Суббота. 13.10.
Особняк
Начинал накрапывать дождик. Делая вид, что рады, они обе почему-то неловко не встречались взглядами.
— Представляешь, я ведь так и знала, что это ты! Как только с поворота увидела впереди такси, так сразу и поняла, что это ты ко мне направляешься! Дождь-то какой захлестал, ужас! А ты чего так долго-то? Ведь вчера же в десять договаривались? Хорошо, что застала меня случайно, не разминулись. Я-то сама с утра срочно выскочила к своей парикмахерше, ты же Альбинку из «Престижа» знаешь? Представляешь, звонит она мне с утра, так, мол, и так, приезжай обязательно, одна клиентка на пол-одиннадцатого отказалась, есть окошко, давай быстрей, не откладывай! Кошмар! Ну, я не стала тебе звонить, думаю, может, спишь еще, ну, всякое такое…
Галина Азбель тараторила, не глядя на Жанну, одновременно закрывала машину и выгружала на землю какие-то большие свертки.
— Ничего, я тоже утром не могла к вам подъехать, только сейчас и освободилась.
Жанна зябко поежилась под зонтиком.
Внимательно осмотрев покупки, Галина с силой хлопнула багажником.
— Интересно, как там у мужиков-то дела? Промокли, небось, уже с самого утра на речке-то? Ну, ладно, бог с ними, пошли скорей в дом, чего тут в лужах-то торчать.
